садясь рядом со мной. — Почему ты не собрал всё своё мужество и не сказал ему, что тебе просто неинтересно?
Я смотрел на Хелен Баском с голодным, безнадёжным восхищением. Я был влюблён в неё больше года, но так и не набрался смелости сказать ей об этом. В её смуглой красоте было что-то гордое, в холодных глазах — что-то слегка презрительное, что всегда вызывало у меня благоговейный трепет, когда мне хотелось выразить ей своё восхищение. И теперь она внушала мне всё тот же благоговейный трепет, поэтому я сидел и отпускал бессмысленные замечания о теннисе и погоде.
И вдруг это случилось! И, клянусь, это удивило меня не меньше, чем кого-либо другого. Я почувствовал, как у меня запылали уши, а в голове раздался низкий, сильный гул, потом я внезапно обнял Хелен и спокойно сказал:
— Давай, детка, поцелуй меня.
Она была так ошеломлена, что на мгновение не смогла сдержаться. Не успела она опомниться, как оказалась у меня на коленях, и я поцеловал её — да, я имею в виду, что Я поцеловал её!
Уверяю вас, она была удивлена не меньше, чем я. Но, несмотря на всё моё удивление, я по-прежнему нисколько её не боялся. Я снова поцеловал её, и от этого стало ещё лучше.
Затем изумление Хелен прошло, и, к моему ещё большему удивлению, она теснее прижалась ко мне, теперь в её глазах не было и тени презрения, а была нежность и обаяние.
— О, Джон, — проворковала она. — Я так рада, что ошибалась на твой счёт.
— А? — сказал я. — Что значит «ошибалась на твой счёт»?
Она нежно объяснила:
— Я всегда была влюблена в тебя, но не признавалась в этом даже самой себе. Мне была так ненавистна мысль о том, чтобы выйти замуж за бесхребетного кролика, каким ты казался. Но теперь я вижу, что всё это было притворством, что на самом деле ты именно тот властный мужчина, который мне нужен.
Я от души рассмеялся, представив себя бесхребетным кроликом. Да ведь я ничего на свете не боялся!
Я поднял её на ноги и направился к своему родстеру.
— Давай, малышка, мы поедем в город и поженимся прямо сейчас.
— Тебе не кажется, что нам сначала нужно рассказать об этом отцу? — спросила Хелен. — Он очень рассердится, если мы этого не сделаем.
— Он это переживёт, — беспечно сказал я ей, и она беззаботно рассмеялась, садясь со мной в машину.
Я чувствовал себя превосходно, и, рыча мотором, выехал на родстере в город. На отдельных участках дороги мы разгонялись до семидесяти пяти и восьмидесяти, а повороты преодолевали на двух колёсах.
Глаза Хелен блестели от возбуждения.
— Эта самая высокая скорость, на которую ты способен? — спросила она, перекрывая рёв ветра.
— Ни в коем случае, — крикнул я в ответ, вдавливая педаль газа в пол. — Держись крепче, детка!
Мы неслись по бетонной дороге, как комета. Я чуть не перевернул машину, объезжая повозку с сеном, и мы с Хелен покатились со смеху, увидев, что нам чудом удалось спастись.
По правде говоря, в глубине души я был удивлён и озадачен собственным безрассудством, ведь я всегда был одним из самых осторожных водителей. Но теперь я получил огромное удовольствие, увидев, насколько близко мне удалось сделать мой старый тарантас похожим на самолёт.
Все остальные водители на дороге неслись с такой же убийственной скоростью. Машины мчались наперегонки, бешено обгоняя друг друга и идя на самый дикий риск. Мы видели с полдюжины серьёзных аварий, прежде чем добрались до города, но они нас ничуть не обеспокоили — мы были в восторге.
Я въехал в город, по-прежнему несясь со скоростью около шестидесяти миль в час. Движение там было бешеным, машины игнорировали светофоры и знаки «стоп», сталкиваясь друг с другом на каждом углу. Я направился к зданию суда, чтобы получить там свидетельство о браке.
Мне пришлось резко затормозить, когда я подъехал к аварии, перегородившей улицу. К нам подбежал полицейский-регулировщик с совершенно безумными глазами, и сунул голову в мою машину.
— Вы ехали по этой улице со скоростью мили в минуту! — прорычал он. — Вы, водители, что, совсем растеряли те крохи мозгов, которые у вас были?
— С кем, по-твоему, ты разговариваешь, Игнац?[1] — огрызнулся я.
И тогда я сделал то, что мне часто втайне хотелось сделать. Я протянул руку и ударил регулировщика правым кулаком прямо в челюсть. Он резко опрокинулся назад.
Хелен хихикнула. Я, больше ни о чём не думая, спокойно развернул машину и объехал место аварии.
Мы припарковались в квартале от здания суда, и первое, что я увидел, была массивная фигура мистера Уилсона, моего босса, который шёл по улице в нашу сторону.
Он заметил меня и, подойдя к нам, нахмурился, как грозовая туча.
— О чём ты думаешь, Джон Стюарт, бегая по городу с девушкой? — спросил он. — Я думал, что отправил тебя поискать потенциальных клиентов в Бедфорде!
— Эти клиенты могут подождать, пока я не разберусь со своими делами и не буду готов к встрече с ними, — холодно сказал я своему боссу. — У меня важное дело.
— Важное дело? — взвыл он. — Ты, молодой дурак, занимаешься продажей страховых полисов, и если ты не займёшься этим сейчас же, я тебя уволю!
— Вы не можете уволить меня. Я увольняюсь сам! — огрызнулся я, а затем отвернулся от него. — Пошли, Хелен.
Пока мы уходили, Уилсон смотрел мне вслед, разинув рот.
— Ты только что уволился с хорошей работы, не так ли? — беззаботно спросила Хелен.
— Конечно, но я найду другую, если захочу, — небрежно ответил я ей. — Завтра всё образуется.
В здании суда клерк, выдающий свидетельства о браке, как раз закрывал своё окно. Я снова распахнул его.
— Давайте, выдавайте свидетельство, — приказал я. — Вы должны закрываться только через два часа.
— Ну и что? — усмехнулся он. — Мне хочется отдохнуть после обеда, и я собираюсь это сделать немедленно.
— Давай мне свидетельство, козявка, или я приду и разнесу твой офис и тебя самого, — зловеще сказал я ему.
Должен признаться, я его ни капельки не напугал. Это был сухонький человечек размером с пинту, которым я мог бы подмести пол, но он только скучающе зевнул, как будто был раздражён каким-то пустяком, и протянул мне бланк.
— Заполните это, — сказал он мне, нахмурившись. — И нечего грубить, иначе я могу и в глаз засветить.
Когда мы вышли оттуда со свидетельством и начали искать священника, мы обнаружили, что на улицах творится подлинное безумие.
Я заметил, как маленький мальчик остановился перед кондитерской.
