И вот она здесь, застряла на паршивом верхнем этажепаршивого общежития в паршивой школе, восемьдесят процентов студентов которойпереводились после первых двух лет обучения — или отсеивались — а Моникеттыстащили ее мокрое белье и выбросили его в мусоропровод. И все потому, чтоМоника не побеспокоилась узнать хоть что-нибудь о мировых войнах, кроме ихнумерации римскими цифрами.
«Но так не честно!» — слышалось в ее рыданиях. Ведь у неебыл план! И хороший план! Моника ложилась поздно, и Клэр встала пораньше, чтобыпостирать свое белье, пока часть праздной толпы была в полусонном состоянии, ачасть прилежных студентов находилась в классах. Она думала, что сможет спокойноуйти после двухминутного душа — еще одно пугающее приключение — и даже недумала, что кто-то сделает что-то настолько низкое.
Успокоившись, Клэр — снова — заметила, как тихо вокруг.Пугающе и безлюдно: половина девушек еще спят, а другая разошлась. Даже в товремя когда здесь было многолюдно и шумно, общежитие пугало, такое старое,ветхое, полное теней и углов, в которых можно было спрятаться. На самом деле,такова была сущность всего городка. Морганвилль был маленьким, старым ипыльным, наполненным пугающими странностями. Например, тем, что уличные фонариработали через один или были расположены слишком далеко друг от друга. Или тем,что люди в местном университетском магазинчике были слишком счастливыми.Безнадежно счастливыми. Или тем фактом, что весь городок, не смотря на пыль,был чистым: мусора не было, не было граффити, никто не просил милостыню впереулках.
Жуть.
Она почти слышала голос матери: «Милая, это оттого что ты внезнакомом месте. Все уладится. Тебе просто нужно постараться».
Мама всегда так говорила, и Клэр всеми силами стараласьскрыть, как ей сложно следовать этому совету.
Что ж. Делать нечего, нужно попытаться вернуть свои вещи.
Клэр сглотнула еще пару раз, вытерла слезы, и подтянуларюкзак на плече. На несколько секунд ее взгляд остановился на мокрой паренижнего белья и носке зажатых в правой руке, потом она поспешно расстегнулапередний карман рюкзака и запихнула их туда. Боже, если она будет разгуливать сними в руках, это убьет даже жалкие остатки ее репутации.
— Ну-ну, — прозвучал вульгарный самодовольныйголос из двери напротив ступенек, — смотрите-ка кто у нас здесь. Мусорнаяныряльщица.
Клэр застыла, с одной рукой на ржавом железе перил. Что-тоговорило ей, что надо бежать, почему-то она всегда выполняла вторую часть издевиза «дерись или убегай», вычитанного из книжек. Как же она устала убегать!..
Клэр медленно обернулась, когда Моника Моррелл выступила изспальни — не своей, значит она снова взломала замок Эрики. Нынешниеприятельницы Моники — Дженифер и Джина — встали в шеренгу, заняв позиции сфлангов. Солдаты в сланцах, джинсах с заниженной талией и французскимманикюром.
Моника приняла эффектную позу. В этом она хороша, вынужденнопризнала Клэр. У Моники были струящиеся блестящие черные волосы, большиеголубые глаза, подчеркнутые только тушью и прямой линией подводки и рост почтишесть футов. Идеальная кожа. Овал лица, как у модели. Выступающие скулы ипухлые губы. И если говорить о модельных формах, то это была модель из каталогаСекрет Виктории, — плавные изгибы без острых углов.
Она была богатой, она была красивой, и, насколько могласказать Клэр, ни на толику не становилась счастливей от этого. Что ее радовало,что заставляло сиять ее большие голубые глаза, так это намерение еще немногопомучить Клэр.
— Разве ты не должна быть сейчас в седьмомклассе? — спросила Моника. — Или, по крайней мере закончить седьмойкласс?
— Наверно она ищет одежду, которую тутраскидала, — выпалила Джина, и рассмеялась. Дженифер засмеялась вместе сней. Как Клэр ненавидела их, ненавидела их хорошенькие накрашенные глазки,которые загорелись от предвкушения смешать ее с дерьмом. — Неряха!
— Одежду? — Моника сложила руки в притворнойзадумчивости. — Ты имеешь в виду то тряпье, которые мы выбросили? То, чтоона свалила в кучу в машинку?
— Да, то самое.
— Я бы не надела это даже для того, чтобы позаниматьсяна тренажере.
— Я в этом даже мужской туалет не стала бывыскребать, — сболтнула Дженифер.
Моника обернулась и раздраженно толкнула ее:
— Да, ты уже все знаешь про мужской туалет, не так ли?Не ты ли была там со Стивеном Гиллеспи в девятом классе? — Она произвеласосущие звуки, и они снова рассмеялись, хотя Дженифер выглядела сконфуженной.Клэр почувствовала, что ее щеки вспыхнули, хотя, это оскорбление, дляразнообразия, было направлено не на нее. — Господи, Джен, Стив Гиллеспи?Держи рот закрытым, раз не можешь придумать ничего, что не заденет тебя саму.
Дженифер, конечно же, обратила свой гнев на безопасную цель.Клэр. Она напала спереди и толкнула Клэр на шаг ближе к лестнице.
— Иди и возьми уже свою одежду! Я устала смотреть натвою бледную кожу…
— Да, в средней школе, видимо плохо с солнечнымсветом? — закатила глаза Джина.
— Поосторожней, — осадила Моника, что былостранно, потому что у них у всех был лучший загар, какой только можно получитьза деньги.
Клэр покачнулась, чтобы удержать равновесие. Ей помешалтяжелый рюкзак и она схватилась за перила. Джен снова напала и больно шлепнулаКлэр основанием ладони в ключицу.
— Перестань! — вскрикнула Клэр, и отбила рукуДжен. Сильно.
Во второй раз повисла напряженная тишина, а потом Моникасказала, очень спокойно:
— Ты только что ударила мою подругу, маленькая глупаясучка? Где, по-твоему, ты находишься, что бы такое вытворять?
И она выступила вперед и ударила Клэр по лицу так сильно,что пошла кровь, из глаз Клэр посыпались искры, щека покраснела и горела.
И тут Клэр отпустила перила и ударила Монику в ответ, прямопо ее полным губам. И всего на одну сжатую, раскаленную добела секунду онапочувствовала себя по-настоящему хорошо. Но потом Моника зашипела, какошпаренная кошка, и у Клэр успела мелькнуть только одна мысль: «Вот блин,пожалуй, мне не стоило этого делать».
Она не увидела приближения кулака. Даже не почувствовалаудара, только пустоту и замешательство, но потом вес рюкзака на плече потянулее в сторону и она пошатнулась.
Она почти устояла, но вдруг Джина потянулась со злобнымоскалом и слегка толкнула. Теперь от падения Клэр удерживал лишь воздух. И он,как всегда, не справился со своей задачей. По пути вниз она пересчитала всеступеньки.
Пока она падала, рюкзак порвался и из него посыпались книги.На верху лестницы Моника и Моникетты смеялись, свистели и улюлюкали, но ихжертва не видела этого, ее память запечатлела только отдельные стоп-кадрысвоего падения.
Казалось, что прошла вечность, прежде чем она проскользилапо низу и остановилась, ударившись головой об стенку со скверным, красноречивымзвуком, а потом погрузилась во тьму.
