Спуск продолжался всего пару минут, но мне ПОКАЗАЛОСЬ, что мы трое преодолели ОГРОМНОЕ расстояние.
На это указывало и резкое похолодание, и влага на стенах, которая быстро сменилась ИЗМОРОЗЬЮ.
При дыхании изо рта вырывались облачка пара...
И это при том, что на улице температура была, как в хорошей финской сауне.
Когда мы оказались в длинной, скудно освещенной штольне, мастер Скопик нажал на камень и часть стены отъехала вбок.
За стеной оказалась небольшая келья, с каменным ложем, дырой в полу и почему-то поблёскивающими в свете факела стенами.
Это лёд! — с изумлением осознал я. — Святые пассатижи, мы настолько глубоко под землёй, что сюда не доходит жар светил.
Да по сравнению с ЭТИМ заключением то, что я пережил в замке Аргобб или каземате Патриция — покажется отдыхом в фешенебельном отеле!
Поздравляю, Макс. Так глубоко в аллигаторах ты ещё ни разу не сидел.
Интересно: а могут ли МЗЧ прилететь за мной СЮДА?..
— Располагайтесь, — гостеприимно поклонился мастер Скопик. — По протоколу, я должен бы поместить вас в разные камеры. Но так получилось, что в данный момент свободна только эта. Так что не обессудьте: придётся потесниться.
— В тесноте, да не в обиде, мастер Скопик, — поспешно, и как можно шире улыбнулся я.
Перспектива оказаться в ледяном каземате В ОДИНОЧКУ мгновенно сделала меня послушным и неприхотливым.
Вслед за Зебриной я шагнул в камеру.
Стена бесшумно встала на место, и мы оказались в полной темноте...
Но я всё равно снял куртку и найдя наощупь Зебрину, набросил ей на плечи.
— Что ты делаешь? — голос девчонки был до крайности удивлённым.
— Ты же совсем раздета, — это правда. Покидая маяк, Зебрина не потрудилась даже обуться, и кроме короткого топика и шорт на ней ничего не было.
— Значит, тебе не безразлично, замёрзну я или нет?
Внезапно она оказалась совсем рядом со мной.
Ну, в смысле, НАСТОЛЬКО близко, что мне пришлось обхватить её руками, чтобы не потерять равновесие.
Тело девчонки на ощупь было хрупким, очень тонким и таким горячим, что жар чувствовался даже через рубашку.
Горячим?..
Я провёл кончиками пальцев по её спине. Зебрина замурлыкала.
— Мммм... Какое удачное наказание, правда? — спросила она возле моего уха и подула мне на шею. По плечам, по животу, побежали мурашки.
Невольно я потёрся подбородком о её макушку, и прижал девчонку к себе покрепче.
— Знаешь, раз уж так получилось, — собраться с мыслями становилось всё труднее. — Мы можем устроить так, чтобы ты начала взрослеть прямо сейчас. Две недели — довольно много, если подумать. Ты можешь выйти отсюда ОЧЕНЬ взрослой...
— И ты не злишься на меня за то, что я облажалась?
— Ты сделала всё, что могла, — она была такой горячей, что моя куртка определённо была лишней. Как и другие предметы одежды...
— А как же пеня, назначенная магистром Шмуком?
— Ерунда. Что-нибудь придумаю.
— Ладно, как скажешь, — кончиками пальцев Зебрина исследовала моё лицо. И это было ОЧЕНЬ приятно. — Конечно, у нас осталось ещё пятнадцать минут, и мы вполне могли бы успеть...
— Что?.. — я отскочил от Зебрины, и вдруг оказался в кромешной тьме и в одиночестве. Это было гораздо менее приятно, чем стоять в обнимку, но я не сдался. — Что ты несёшь? Мы же в каземате!
— Который очень удачно расположен рядом с сокровищницей Гильдии, — тихо рассмеялась Зебрина. — Понимаешь, о чём я?
— Нет, — откровенно сказал я. — Будь мы даже в САМОЙ сокровищнице, что мы можем сделать?
— Как что? — я почувствовал рядом с собой дыхание Зебрины. Но она не стала ко мне прижиматься — чему я в глубине души огорчился, — а просто взяла за руку. — Пойти, и взять то, что избавит тебя от карточного долга.
Признаюсь честно: на один миг, только на один, я ощутил разочарование.
ДВЕ НЕДЕЛИ!
На целых две недели моя жизнь была бы предопределена. Никаких погонь. Никаких проблем, никаких родственников.
Только секс. Жаркий, неистовый, нежный, неторопливый... И в любом случае очень, очень приятный.
К тому же, я ведь совершу доброе дело, не так ли? Снять проклятье — это же почти что подвиг, как в сказке про принцессу...
Но взял себя в руки.
— Значит, это и был твой план? — спросил я, пытаясь разглядеть в кромешной тьме лицо зебрины.
— Мастер Скопик очень хитёр, — буркнула Зебрина. — Но всё-таки, это Я была его лучшей ученицей.
— Но как ты собираешься выбраться из камеры? — спросил я.
— Очень просто: ты откроешь портал, и мы...
Я закрыл глаза. Толку от этого не было, но мне стало легче.
— Зебрина, ты забываешь один крошечный, просто таки безобидный нюанс: Я НЕ УМЕЮ ОТКРЫВАТЬ ПОРТАЛЫ.
Заметив, что ору, как псих, я захлопнул пасть.
— Но... ты же открыл портал из Лимба!
— Это был экстремальный случай.
— Ну, тогда считай нахождение в каземате не менее экстремальным, и действуй.
Меня начало трясти. Не знаю, от холода, или от ярости, но я взял себя в руки.
— Боюсь, что в этой камере слишком мало этажей, — сказал я как можно спокойнее. — Я просто не смогу разогнаться до нужной скорости падения, чтобы...
— Постой, — я вновь почувствовал на запястье железную хватку изящных девичьих пальчиков. — Ты хочешь сказать: чтобы открыть портал, тебе нужно упасть с большой высоты?
— Прыгнуть, милая. ПРЫГНУТЬ с большой высоты. Например, с Башни Искусств в Лимбе. И даже тогда я не был уверен, что у меня получится.
— Ну ты и псих.
— Всего лишь Безумный.
— По-моему, это уже клиника.
Я сдавил переносицу пальцами свободной руки. Разговаривать в темноте, если вы не находитесь в постели — ну, вы понимаете... — так вот: это очень неуютное ощущение. Ты не видишь собеседника, и о его реакции приходится судить, так сказать, "вслепую". Но выбора у нас нет, так что...
— Я обнаружил, что способности к магии просыпаются только в случае крайнего психического напряжения, — сказал я. — Я всегда был адреналиновым наркоманом. Чтобы почувствовать вкус жизни, мне и приходилось вытворять то, за что я получил своё прозвище.
— Но магия — это другой случай, — мне показалось, или в голосе Зебрины сквозят нотки понимания?.. — Чтобы колдовать, ты должен находиться в особом состоянии. Которое не всегда можно вызвать по собственному желанию.
Я встрепенулся.
