немаленьким и даже высоким, но этот громила покорил моё сердце. Кажется, я понял, почему дамы стремятся найти мужчину покрупнее: за таким, как у бога за пазухой. А у этого медбрата кроме выдающихся размеров было ещё и преимущество в виде состоятельности — крайне дорогие часики с нарисованной часовой башней нашего города.
— Это Седерик Гаус, мой главный помощник и заместитель.
— Очень приятно. — я пожал Гаусу руку, что была меньше моей и тешила тем самым моё самолюбие.
— А вот комната нашей потеряшки. — главврач зашёл в помещение и поманил меня за собой. Не знаю почему, но мне очень не хотелось попадать в эту комнату с одним единственным окошком наверху.
Конечно, я понимал, что психи тут за стенами, а не в коридоре ждут того момента, пока Джеймс Браун залезет в комнату, чтобы прикрыть за ним двери, но от этого понимания моё смутное беспокойство не становилось меньше, а скорее возрастало.
— Тут у нас, как видите, койка. — проводил мне экскурсию главврач, изредка беспокоя своего главного помощника у входа уточнениями. — Здесь туалет, здесь стол, а тут…
— Живопись. — съязвил я и уставился на исцарапанную ногтями стенку с странными рисунками для психа: цветочки, что-то похожее на сапожки, какие-то домики, солнце…
— От скуки наши пациенты иногда рисуют, а мы им и не запрещаем.
— Ещё бы вы запрещали… — пробурчал я и подошёл ближе к кровати. На подушке засел довольно длинный волос… рыжий. — У вас тут совсем не бреют? Негоже так зарастать.
— Вы жестокий человек. — непонятно на что намекая, упрекнул меня главврач. — Для девушки её волосы — главное достижение, и сбрить их это несколько… грубо.
— Для девушки?.. — в тот момент я был похож на настоящую мумию, мне точно так кажется. Даже глаза выпали.
— Вам не сказали? — Федерик сделал негодующее выражение бровей, что мне уже никогда не удастся по ряду объективных причин в виде побитых не в одной портовой драке висков. — Сбежала женщина, как бишь её там…
— Анна Фанкоц, сэр. — помог вспомнить имя пациентки медбрат, приопустив голову, чтобы не отвечать над дверным проёмом.
— Да, да, Анна. Тяжелый случай, она не выздоравливала, как я ни старался. Испробовал даже народные методы, вы не поверите.
— Почему это не поверю. — с непонятной целью я запрятал волос в карман. — И как же сейчас у нас в народе лечат безумие? Отваром из жаб? — перекидываясь с главврачом вопросами, я осматривал помещение и постепенно приходил к выводу, что сбежать было бы проще из тюрьмы. Толстые стены, окно слишком мало, все предметы быта прикручены к полу наглухо.
— Нет, сейчас у нас популярна шоковая терапия: окунуть в холодную воду, перекрыть кислород… — представя то, как маленькую рыжую дамочку могут душить подушкой, у меня защемило избитое сердце. — Вы не переживайте — это совершенно безопасно.
— Я и не переживаю. — ответив, я выпрямился во весь рост для пущей солидности и ровным тоном доложил: — Не вижу возможности, как эта женщина могла сбежать, поэтому пока предполагаю, что она может быть в сговоре с персоналом. Никто не видел её исчезновения?
— Нет, прямо таки какая-то магия. — затарахтел за стеной мед-брат, развеселив своей догадкой глав-врача.
— Милый мой Седрик, магии, как и магов, давно не существует и последние из их братии скорее стали бродячими фокусниками. — или ворами, убийцами, а также неплохими торговцами органов. — Есть лишь человеческий интеллект и старание, и только люди недалекого ума могут считать современные технологии или странные на первый взгляд вещи магией.
— Если магии нет, то я могу предположить, что дама спряталась в шляпе фокусника. — и вновь мой юмор не был оценён по достоинству. Может, хмурый Федерик переживал кризис или его знатно прижучили за прокол на работе, поэтому он и не хохотал до упаду, роняя слёзы.
— Исключено, ни магия, ни шляпа, ни персонал не могли помочь этой женщине сбежать. — такая уверенность главврача в своих подопечных настораживала. Глядишь, какой-то ретивый работник снасильничал и скинул труп в море, а мы тут уверены в его с коллегами непогрешимости.
— Хоть ваш персонал и безупречен, но я хотел бы опросить всех, кто имел с этой женщиной контакт. Пусть и мимолётный.
— Хорошо. Вы ведь детектив и наша обязанность прислушиваться к вашему мнению. — именно мнением детектива Брауна сейчас любят называть классический принцип следствия, вот уж новость.
По рассказам глав-врача в больнице есть всего три человека, с кем могла контактировать Анна Фанкоц — медсестра Луиза, медбрат Грегори и их начальник — Седрик Гаус, тот самый герой, что храбро охранял открытую дверь от ветра и призраков.
— Добрый день. — четвёртый раз за день я смастерил улыбку и поздоровался с медсестрой. Первый раз я улыбался моему другу полукровке Джими в баре, с которым мы в шесть утра опрокинули по рюмочке ржаной и холодной. — Мистер Федерик?
— Да, да?
— Мне бы хотелось побеседовать с каждым по отдельности.
— О, конечно! — главврач хлопнул себя по лбу, чуть не сбив очки. — Следствие и всё такое… — мужчина вышел и прикрыл за собой дверь. Надеюсь, не на ключ, иначе через час пышечка Луиза начнёт смотреть на мой нос, как на деликатес.
— Мисс… как ваша фамилия?
— Джексон. — ответила крепкая сестра медицинской помощи.
— Мисс Джексон, чем вы занимаетесь?
— Я… я вышиваю, по воскресеньям хожу в церковный хор, люблю…
— Мисс Джексон, я про работу.
— Ах, про неё… — женщина чуть залилась краской. — Я слежу за состоянием пациентов вместе с Грегори: носим им еду, проверяем канализацию, не забилась ли, проходим раз в час и смотрим, не расшиб ли кто-то у нас голову…
— Вы следите за всем этажом?
— Нет, что вы, я бы тогда уписалась от усталости. — не буду спрашивать о физиологии, не до того сейчас. — Семь комнат, половина коридора, и то за глаза хватает.
— Значит, вы большую часть времени находитесь с Грегори вместе и при этом рядом с пациентами.
— Да. — женщина кивнула и с её хвостика упала прядь волос. — Грегори хороший медбрат, работящий, слова дурного не скажет.
— Луиза, а как вы думаете, кроме вашей пары и непосредственного начальника кто-то теоретически мог пролезть в коридор?
— Нет, что вы, кому это нужно.
— Понятно, что это не кому не нужно, но если вообразить, что какому-то человеку взбредёт в голову явиться в коридор, то он может сюда попасть? Ночью, к примеру.
— Ночью здесь… ужасно. — глаза медсестры увлажнились.
Если начать смотреть на жизнь внимательнее, то можно приметить, как большинство людей довольно часто пускают немного слёз в эмоциональные или личные моменты, даже если эти моменты не обладают особой глубиной
