разобраться со мной. Старуха как-то посоветовала мне поберечь глаза, иначе в один не очень прекрасный момент могу ослепнуть. Откуда-то я точно знаю: мчится именно кошка, не кот и она собирается выцарапать мне глаза. Я наконец отмираю. От ужаса, охватившего всё моё существо, не могу даже вскрикнуть: пропал голос. Сердце бешено колотится, с силой бьётся о грудную клетку, кровь стучит в висках, во рту пересохло. Я отбрасываю сумку в сторону и срываюсь с места. Мчусь так быстро, что стебли кукурузы только мелькают. Мне больше некогда убирать от лица грубые, шершавые листья и они полосуют кожу, оставляя на ней узкие длинные порезы. За спиной всё ближе и ближе слышится зловещий шорох. Даже сквозь звон в ушах и тяжёлое дыхание я улавливаю его и убыстряю темп, вкладывая в это последние силы. Мне бы только выбежать из кукурузы, а там, на открытом пространстве, я уверена, гигантская кошка отстанет от меня. Заметив впереди просвет, делаю отчаянный прыжок. Приземлившись на прохладные нежные листья свёклы, скольжу на них вдоль грядки. За спиной раздаётся шипение. Повернув голову, краем глаза замечаю, кошка превращается в колесо. Такие колёса я видела на картинках в учебнике истории: деревянные от телеги. Тёмно-жёлтый обод вспыхивает синевато-красным огнём и катится в мою сторону. Взвизгнув, у меня неожиданно прорезался голос, я вскакиваю, но убежать не успеваю. Полыхающее колесо проносится мимо меня и растворяется в воздухе. Я прижимаю дрожащие руки к груди и на подкашивающихся ногах делаю первый шаг в направлении дома. Пятьдесят метров земельного участка преодолеваю так долго, что это кажется вечностью.
Каждый раз после этого сна я чувствую себя разбитой и уставшей, будто и правда бегала по кукурузе, спасаясь от разъярённого животного. Сейчас мне тридцать лет, но и спустя столько времени помню многое из того, что тогда произошло. Я не забыла даже запах того дня: удушливый из-за пыльцы цветущей амброзии и пряный от аромата листьев полыни и лебеды. Доплетясь до двора, я без сил свалилась на лавочку, стоящую под огромной шелковицей.
– Что случилось? – встревожилась бабушка, увидев моё лицо, на котором, вероятно, не было ни кровинки.
Она вытерла руки о фартук, на край печи отодвинула кастрюлю, чтобы её содержимое кипело слабее. Летом бабушка готовила еду на дровяной печи, сложенной под небольшим шиферным навесом. Поздней же осенью с неохотой переходила кашеварить на кухню в хату.
Я посмотрела на бабушку и на одном духу быстро поведала, что со мной произошло.
Бабушка Вера покачала головой. Белый платочек в мелкий синий горошек сполз с её головы. Она поправила его, завязала концы платка туже, пряча совершенно седые волосы. На её загорелом лице, покрытом морщинами, блеснули глаза, цветом похожие на ягоды спелого паслёна и такие же маленькие размером как они.
– Говорила же: надевай платок или кепку. Немудрено, что в такую жару голову напекло, поэтому и почудилось всякое. Вот даже сумку с хлебом где-то посеяла.
Возмущённо мотнув головой, я поднялась с лавки, сердито топнула ногой.
– Я правду говорю. Эта бабка Марья отомстила мне за то, что ей дули в кармане показывала и проклятой ведьмой обзывала. Хоть я и шептала, она, видимо, как-то услышала.
Бабушка хмыкнула, с интересом посмотрела на меня.
– Значит, вину свою чувствуешь? Зачем тогда так поступала? И почему ты решила, что именно Марья превратилась в кошку.
– Сразу поняла. Будто она мне это сказала.
Бабушка сложила руки на груди.
– А тебе в твою глупую башку не приходило, что кошка была обыкновенного размера. Животинка заблудилась в поле, оголодала, вот и побежала за тобой, учуяв запах свежего хлеба. Говорят же: у страха глаза велики.
Я с трудом проглотила вязкую слюну. Заметив это, бабушка Вера набрала из эмалированного ведра кружку воды, подала мне. Напившись, я сокрушённо произнесла:
– Ты мне не веришь, но кроме кошки за мной ещё колесо катилось.
Бабушка взяла меня за руку.
– Пойдём-ка.
– Куда?
– Узнаешь.
Она повела меня через двор на огород. Добравшись до грядок со свеклой, она внимательно оглядела их.
– Смотри здесь лишь примятая ботва, нет ни следа от колеса. А если бы здесь промчалось горящее колесо, то на дорожке вспыхнула бы сухая трава, но всё чисто ни пепла, ни гари. Теперь сходим за сумкой.
Как я ни возражала, бабушка, крепче сжав мои пальцы, потащила меня к тропинке через поле. Едва мы зашли в кукурузу, нас сразу охватило горячим, стоячим, пыльным воздухом. Сумка отыскалась вначале тропинки, недалеко от дороги. Бабушка подняла её, заглянула внутрь.
– Всё на месте. – Вытирая кончиком платка потный лоб, бросила на меня задумчивый взгляд. – Ты общалась с бабой Машей в магазине?
У меня перехватило дыхание. А ведь точно баба Маша остановила меня перед магазином, какое-то время ничего не говоря, молча смотрела мне в глаза, а потом, фыркнув, заявила:
– Глазами ты очень похожа на Веру в молодости. Может, и её дар переняла, а вот светлыми волосами и белой коже явно в своего папашу пошла. Характером, скорее всего, тоже в него. Однако девочке не подобает быть такой вредной, это надо срочно исправлять. Не дело насмехаться над пожилым человеком. Думаешь, я не знаю о твоих проделках? Отлично знаю, поэтому уж не обессудь. Получишь, что заслужила.
Я догадалась, что ничего хорошего от этой бабки, похожей на классическую ведьму и крючковатым носом, и узким подбородком, загнутым вверх, и глубоко посаженными глазами-бусинками, ждать не приходится. Я едва удержалась от того, чтобы не удрать от зловещей старухи со всех ног, постаралась, не отвечая, с достоинством уйти.
Имея отличную память, я почти дословно воспроизвела слова бабы Маши. Бабушка Вера усмехнулась.
– Понятно. Она тебя напугала. Это тебе урок на будущее.
– Но как? – Я с удивлением уставилась на бабушку.
– Ты, возможно, уже слышала о гипнозе. Маша им хорошо владеет. Всё это тебе просто привиделось.
Домой мы возвращались тем же путём. Проходя мимо грядок со свеклой, я коснулась листьев, а когда посмотрела на пальцы, на кончиках заметила чёрные следы от сажи. Я похолодела от страшной догадки, но будучи убеждена, что бабушка мне не поверит, ничего не стала говорить.
С того времени стоило мне расстроиться, испытать тревогу или волнение, мне стало сниться то, что произошло тем жарким летним днём. Даже спустя много лет я так и не поняла, было это на самом деле или мне просто почудилось.
С бабушкой Машей у меня связано ещё одно неприятное воспоминание, оставившее в моей душе досадный, тягостный осадок. Я как раз перешла в десятый класс. Начало
