утерпел — решил посмотреть, как тут и что.
Ваня в ответ грустно усмехнулся, покачал головой.
— Эх, молодость, как же она доверчива.
Потом прошёл сел, за столик.
— Меня Ваней звать, а это братья мои — Илья и Алёша. А у тебя имя есть?
— Друзья кличут Змеюшкой.
— Тогда вот что, Змеюшка, погостил ты и будет. Мне-то не жалко, а вот народ волнуется. Давай-ка домой собирайся, а мы тебя проводим.
Помрачнел Змеюшка, откашлялся.
— Да тут такое дело… Не могу я один вернуться. Когда к вам пошёл за мной Бурушка увязался, конь это мой, а ещё ворон Кликуша и пёс Черныш. Когда люди нас увидали, то раскричались, забегали. Спутники мои испугались и тоже в рассыпную бросились. Я их звал, конечно, искал, а всё без толку.
Переглянулись братья, ни словом не обмолвились, но понял Ваня — ему решать, как эту кашу расхлёбывать.
— Ладно, поможем найти твоих любимцев.
***
На улице достал Ваня клубок волшебный, бросил наземь, прошептал, кого найти требуется. Скоро клубок уже не видать стало, только в руках путеводная нить осталась.
Сперва привела их она к ипподрому. Ну и правда — где ещё в городе коня искать?
Скачки были в самом разгаре. Повсюду носились люди с планшетами, принимали ставки, выдавали чеки; игроки кричали, размахивали руками, громко ругались и ещё громче радовались. В забеге лидировал конь бурой масти, да не простой, а с четырьмя крылами — соперникам только пыль глотать оставалось.
— Твой? — спросил Ваня тихо, а когда Змеюшка кивнул, ухватил пробегавшего мимо работника: — Скажите, уважаемый, а чей это конь такой крылатый?
— Купца Вавилы Тимофеевича, — ответил тот, чтобы поскорее от Ваниной хватки отделаться. — У него VIP-ложа вон там…
Делать нечего, пошли все в ложу к купцу здороваться. Охрана их по-началу задержать думала, но Илья быстро разобрался — по темечку самых прытких стукнул и спать уложил.
— Это что такое?! — вскричал купец так громко, что все три его подбородка ходуном заходили. — Воры! Грабители!
— Ты зазря не ори, — успокоил его Ваня. — Нам чужого не надо — за своим пришли. Конь крылатый не твой вовсе, а Змеюшки.
Вавила Тимофеевич на это весь побагровел, глаза выпучил и снова в крик:
— Врёшь! У меня всё законно!
И из кармана документ достал — сплошь в подписях и печатях.
— Подать бы на тебя в суд да по миру пустить, — вздохнул Иван. — Вот только некогда нам. Давай забег устроим: если мы победим, то Бурушка с нами пойдёт.
Сказал и на Илью кивнул — вот, мол, наездник наш. Теперь купец уже рассмеялся во весь голос.
— А что, — говорит, — справедливо. Только какая же лошадь такого кабана удержит?
— А это уже наша проблема.
На том и порешили. Лошадь для Ильи тут же купили — за Змеюшкино золото, — а после ещё Ваня к старшему брату подошёл и на ухо нашептал чего-то. Купец нахмурился, но возражать не стал.
Приготовились наездники, а только подали к старту сигнал, Бурушка вперёд понёсся. Думал купец, что победа у него в кармане, да только Илья лошадь свою себе на плечи забросил и в погоню рванул. Заходил ходуном ипподром от его бега, земля под ногами растрескалась. Обогнал он Бурушку почти на полкруга.
— Так нечестно! — вскричал купец и велел охране схватить Ваню и его спутников, не дать увести коня крылатого.
Да только выступил вперёд Алёша, положил на тетиву сразу три стрелы, и сразу охранники головами замотали. Нет, мол, такие риски в контракт не входят, а конь и правда чужой — мы ж его сами на улице подобрали.
Злился купец, кричал, проклинал, угрожал, да только сделать ничего не смог. А Бурушка хозяина сразу признал, заржал — обрадовался.
— Хватит тебе, Вавила Тимофеевич, воздух сотрясать, Змеюшку бранным словам учить. Сам ты во всём виноват. Столько лет на свете прожил, а вокруг тебя так и нет никого — одни деньги да наёмники. Вот и толк от них — полюбуйся.
На том братья с купцом и закончили.
***
Пошли дальше. Вдруг остановился Ваня посреди моста — того, что над путями идёт железнодорожными.
— Вон смотрите, нить на дороге кольцом лежит, здесь наша цель.
Глянули по сторонам — нет никого. Вдруг слышат — воронье карканье! Подняли братья головы, а в небе над ними Финист-сокол Кликушу гоняет.
— Ну что, Алёша, пришла пора тебе свою меткость показать.
— Да ты что, брат! — испугался тот. — Это ж Финист!
— А кто обещал меня во всём слушаться? — напомнил тогда Ваня.
Нахмурился Алёша, а возразить нечего. Натянул тетиву и выстрелил прямо соколу в глаз. Вот только стрела будто в камень попала — отскочила в сторону. Но сокол с атаки сбился, ворон от него оторвался и к Змеюшке на плечо сел — едва уместился.
— Вы чего, с ума посходили? — возмутился Финист и слетел вниз, на фонарный столб опустился. — Три брата-акробата! Не признал ты меня Ваня, что ли?
— Признал, как иначе. Потому и выстрелить велел, что тебя в обличье сокола сама Смерть одолеть не может.
— Всё равно обидно, — не унимался Финист. — Зачем ворона отобрали? Сразу видно, что тёмный он, — моя добыча! Батюшки! А это кто? — только теперь сокол Змеюшку заметил, а говорят ещё, что зоркий. — Да если б ваши пращуры знали, с кем вы якшаетесь…
— Пращуры наши тысячу лет назад в земле истлели, а кровь их и кровь их врагов по миру разошлась и вся давно перемешалась. Если б мы врагов по крови искали, то даже нам, братьям, друг с другом воевать бы пришлось. Улетал бы ты, герой, отсюда — память твоя здесь лишняя.
Финист в ответ перешёл на птичий клёкот, крылья расправил — чуть в бой не кинулся. Но чуть погодя успокоился.
— Вот теперь назло тебе никуда не улечу! Не только ворона, а самого коня с этим змеёнышем с Калинова моста столкну.
Вздохнул Ваня.
— Да где уж тебе… Силой ты Илье во сто крат уступаешь, а уж Алешке в зоркости — и подавно!
— Я! — задохнулся Финист от возмущения. — В зоркости!
— Да, хочешь на спор? Если Алёша тебя превзойдёт, то улетишь по-доброму и более никогда нам поперёк дороги не встанешь, а нет — отдадим тебе и ворона и его хозяина.
Финист ещё поспорил для вида, но условия ему понравились, и он согласился.
— Хорошо, — сказал Ваня. — Тогда так сделаем: я сброшу с моста монету — кто первым увидит, какой стороной она упадёт, тот и победил.
Подошёл Ваня к перилам, подбросил щелчком монету
