Ваня Милославский
Лесной проказник
Вечерело. Уставшее солнце почти спряталось за макушками лесных крон. Дневные звери готовились ко сну, а ночные, просыпаясь, сладко потягивались в своих берлогах. Ничто не нарушало распорядок, заведённый здесь с незапамятных времён, как вдруг безмятежную тишину разорвал чей-то крик. Рязанские болота редко встречают незваных гостей и, услышав громогласное «Ау», местные жители опасливо напряглись, благоразумно решив не покидать своих убежищ.
Голос у Антошки уже охрип от криков, но, как назло, на него отзывались только лягушки. Казалось, противные квакши издеваются над мальчиком, то и дело дразнясь своим надменным кваканьем. Антошка попытался найти источник звука, но, оступившись, провалился в густую жижу. Трясина не пожелала отпускать свою добычу, и мальчику пришлось пожертвовать сандалию, дабы задобрить коварную топь. Избавившись от обуви, он сумел зацепиться за торчащую ветку и, подтянувшись, выбраться на твёрдую землю. Ну, как твёрдую… Вся земля вокруг уже давно стала мягкой и вонючей, поэтому Антошка решил любое место, где можно стоять и не тонуть, считать твёрдым. Отряхнувшись, он огляделся, решая, что делать дальше. Его научили звать на помощь, однако забыли объяснить, что делать, если эта самая помощь не желает появляться. Мальчик поёжился. Единственная тропинка давно потерялась под изумрудным одеялом мха, так похожим на ненавистное брокколи. Антошка представил гигантский брокколи, и его передёрнуло. Непонятно зачем этим дурацким овощем кормили в столовой по четвергам и вторникам? Будь он вожатым отряда, то выдавал бы всем конфеты и непременно на каждый ужин… а то и на завтрак. Антошка пощупал карманы в поисках заначки, но вспомнил, что съел припасённые сладости ещё днём. Разочаровавшись, он попробовал ещё покричать, но услышал лишь осточертевшее кваканье да сиплый писк собственного голоса.
«Эх, и достанется же мне от Серафимы Алексеевны», — в памяти возникла еле умещавшаяся в дверной проём фигура вожатой. Отчитав его за потерянную сандалию и пропущенный ужин, она растворилась в воздухе, оставив после себя запах жареных котлет с картофельным пюре. В животе заурчало. Мальчик сглотнул слюну и совсем скис.
Нужно было как-то выбираться, но как? Кругом одни деревья да кусты. Если идти всё время прямо, то обязательно упрёшься в красный куст посреди небольшой полянки — это он проверил ещё днём. Оставались дороги по сторонам. Антошка принял решение и, урча животом, как трактор, отправился направо. Путешествие оказалось недолгим. Промаршировав мимо отряда чахлых деревьев, которые в сумерках стали напоминать безобразных чудищ, он упёрся в преграду колючих кустов. Ценой героических усилий, трёх царапин и порванной майки, препятствие было взято, однако торжество оказалось недолгим — Антошка вышел на всё ту же злосчастную полянку. Обида горечью подступила к горлу, и он со всего размаху пнул ставший ненавистным красный куст.
— Эй, ты чего дерёшься? — вдруг возмутился тот.
— Кто здесь? — удивлённо вылупив глаза, вопросом на вопрос ответил Антошка.
— Я, — просто ответил куст.
Окинув взглядом полянку, Антошка так и не нашёл места, где мог бы спрятаться неведомый шутник. Вокруг только мох да треклятый куст, за которым вряд ли можно спрятать даже его самого, а Антошка, надо сказать, очень худенький мальчик, бабушка каждый раз ему так и говорила, ставя на стол очередную тарелку щей размером с тазик.
— Димка, это ты? — подозрительно прошептал Антошка. — Выходи, не то я всё расскажу Серафиме Алексеевне.
— Да ты ещё и ябеда! — воскликнул голос. — Не завидую я твоему Димке.
— Он не мой.
— Так значит вы не вместе пришли ко мне домой?
— Пришли-то мы вместе, да… стоп, какой ещё дом? — совсем запутался мальчик. — Мы не были ни у кого дома, только здесь, в лесу.
— Так это и есть мой дом, — голос стал раздражительным, — я тут хозяин.
— Не может такого быть! — поражённо воскликнул мальчик и брезгливо поморщился. — Здесь же воняет.
— Эй, я твой дом не оскорблял! — возмутился голос. — Можно подумать, ты сам живёшь среди роз.
— Ну не знаю, — протянул Антошка. — Вот у нас в квартире всегда пахнет вкусно, мама для этого специальные баллончики покупает. Вставишь такой в маленький приборчик на стене, и целый день нюхаешь хоть розы, хоть море. Только папа недоволен, говорит, что эта штука пугает его своим неожиданным пшиканием, всё обещает выкинуть… Антошка замолчал, вспомнив свой дом, родителей и тёплую кровать. На его юных, как утреннее небо, глазах выступили слёзы.
— И откуда ж ты такой взялся на мою голову? — задумчиво прогудел голос.
— Из города, — хлюпая носом, сообщил Антошка.
— Город, — хозяин леса словно попробовал слово на вкус. — Захаживало ко мне зверьё после этого вашего города. Сами хворые какие-то, делать ничего не хотят, всё им на блюдечке подай. Представляешь, сидели здесь и скучали по городским помойкам, мол там еда сама в пасть лезет, сплошное раздолье. Тьфу!
Антошка поморщился, вспомнив, как пахнет мусорный бак: — Не-е-т, — тягуче произнёс он, — мы живём в квартире, а мусор выносим на улицу в специальный контейнер. Может быть, в нём и жили твои друзья?
— Они мне не друзья, — буркнул голос. — А что такое квартира?
— Квартира это… — мальчик задумался, подбирая слова, — это такое жилище, в котором обитают люди. Мы живём в огромных домах с множеством этажей, а на каждом таком этаже есть несколько квартир, где проживают семьи, подобные моей.
— Поразительно! Получается, все люди живут вместе в неких ульях и дружно трудятся, как пчёлы? — восхищённо уточнил куст.
— Живём, да, — замялся Антошка. — правда, не всегда дружно. Вот, недавно папа опять поссорился с дядей Валерой, потому что тот шумит по ночам, а мама часто ругается на чат подъезда из-за того, что там постоянно флудят.
— Флу… чего?
— Флудят. Мама ещё говорит, что пишут всякую ерунду.
— Ничего не понимаю, — удивился хозяин леса, — куда пишут и зачем читать ерунду?
— Не знаю, — пожал плечами Антошка. — Нам в школе тоже часто задают читать всякую ерунду, но мама говорит, что когда я повзрослею, то всё пойму, а я ей не верю, я и так уже взрослый!
— Ишь ты! — не поверил голос. — А чем докажешь?
— Я самостоятельный, — заявил Антошка.
— Да ну? Так значит поэтому ты решил поселиться в моём лесу, — заключил куст.
