значит проваливай!
Я выдохнула оставшийся в груди воздух и поджала губы, разворачиваясь и делая шаг в непонятную сторону. И… это всё? Конец?
— Мери, — из приоткрытого окна поезда над головой женщины высунулась мохнатая макушка какого-то парня, — у нас пять отказов, а значит недобор. Тебе то не надо бегать, как ужаленной, от того что рук не хватает! — он обиженно надул губы, — а мы опять будем подыхать!
Она повернулась к нему, как и я сама, с надеждой оглядев его веснушчатое лицо, обращённое теперь ко мне. Парень подмигнул мне, залихватски улыбнулся и схлопотал подзатыльник от той, кто занималась наймом.
— Вот ты злая, Мери! — он немного скрылся в нутре вагона, — злая, — повторил он под её недобрым взглядом, — но справедливая.
Женщина предвзято меня оглядела и вынесла вердикт:
— Тощая. Не подходит.
— Это да, — повторил парень, — но видно, что крепкая. Бери давай — иначе я тоже сбегу!
Он рассмеялся, а она всплеснула руками.
— Будь моя воля, я бы тебя давно выгнала, охальник! Честное слово, сколько можно маяться дурью? А ты, ладно, иди сюда. Повезло тебе.
Я подбежала обратно, чувствуя, как в душе поднимается волна потухшей было радости, и встала рядом с ней.
— Имя напиши здесь, — она ткнула пальцем в конец списка, — плата не большая, но больше, чем везде. Золотой в год. Минимальный срок отработки — два года. Согласна?
Я кивнула, беря из её пальцев карандаш и выводя на бумаге имя «Луана», а насчет фамилии задумалась. Я же хотела скрыться от всего старого, значит и имя могла взять новое. Странно, конечно, будет выглядеть, если я зачеркну то, что написала. Его придётся оставить, а вот насчет фамилии…
— Чего ты такая медлительная? — распылялась над головой Мери, — давай живее! Честное слово, уже задумалась, стоит ли брать тебя! Проблем от такой не оберёшься!
«Шадт» — нацарапала я. Всё новое. Не только жизнь.
— Забирайся в вагон, — она поджала губы, — Джеки покажет тебе расположение наших вагонов, а я, после того как тронемся, выдам необходимое. Всё, давай, иди!
— Спасибо! — только и смогла сказать я, прежде чем в проёме двери показался тот самый парень, поманивший меня рукой и подавший её, как только я подошла.
Внутрь меня подняли — ступеней здесь не было, видимо они и не предполагались. А вот Джеки оказался выше, чем я предполагала. И симпатичнее, чем при прошлом ракурсе.
— И никаких шуры-муры, Джеки! — женщина оглядела нас двоих с предупреждением, — я набираю себе работниц, а не тебе девок!
— Каких ещё девок, Мери? Прекращай порочить меня! — мило улыбнулся он мне.
Я смущенно отвела взгляд и прошла вглубь вагона, оказавшегося намного шире, чем он казался мне с перрона. Здесь везде горел самый настоящий свет — не фонарики, как в больших городах, и не живой огонь, а именно свет. «Роскошь богатых», так он назывался для обычных людей. Я видела такой впервые.
— Это «прихожая», — объявил мне парень, — тут обычно ничего не храниться, и дверь плотно закрыта. Только во время остановок открываем. Так что тут делать нечего. Пойдём, покажу женскую комнату.
Он отворил передо мной железную кривую дверь с задвижкой, галантно показал рукой вперёд, пропуская меня, и улыбнулся в ответ на моё лёгкое стеснительное смятение.
— Проходи, — приободрил меня он, — тут пока никого нет, все разбежались по базару, но скоро станет достаточно людно, — он шёл позади меня, заставляя ощущать беспокойство, — ты, кстати, откуда?
Никто из моего дома не вёл себя так со мной: помимо того, что без ругательств, так ещё и вежливо. Это было даже приятно.
— Из Вармунта, — солгала я, — это на севере. А ты?
— Ого, — удивился он, — далековато. Я из Силари — мне повезло родиться в столице, — похвастался он.
А я порадовалась, что не назвала её, потому как первой мыслью была именно она. Как бы я тогда оправдалась, что не знаю там ни единой улицы?
— Это столовая, — он сморщил острый нос и остановился, чтобы я всё разглядела, — север — это снег. Привыкла к холоду?
Я кивнула, подумав, что как раз-таки наоборот, начинаю сильно мёрзнуть при любой смене погоды.
— Это хорошо, — он провёл взгляд по мне сверху-вниз, — мы часто меняем климатические пояса.
Мы проходили мимо узких сидений и высоких таких же узких столиков, прикреплённых плотно к стенам и полу. Выглядело это всё просто потрясающе: компактно, но при этом не тесно, просто и одновременно хорошо. Мне нравились даже бардовые тканевые стены, выглядящие немного обшарпанно.
— Это старый вагон лорда, — пояснил мне Джеки, — точнее, один из них. Поэтому всё так красиво — когда он делает себе новые, нам достаются старые, — он улыбнулся в ответ на моё изумление, — мне тоже это рассказывали. Я тут не дольше остальных, — мечтательный взгляд в окно, — третий год, вроде.
Я кивнула, посмотрела туда же, куда и он, и подметила тяжёлые створки на каждом окне. Они держались на креплениях сверху и были явно придуманы для военных поездов — толщина самой створки вызывала беспокойство.
— Климатические пояса — это… разные погодные условия? Вроде: в каждой местности свои? — решила поинтересоваться сразу, чтобы не мешать ему потом.
Кто его знает, может мы больше не встретимся— поезд-то громадный.
— А ты смышлёная, — похвалил парень, давя улыбку, — видно, что не деревенская. Тут поголовно все такие.
Я пожала плечами, не желая отвечать на его в какой-то мере пренебрежение. Я любила относиться ко всем одинаково, из какого бы места он не был. Но слышала, что столичные любят быть грубыми к приезжим, может и сейчас у него была эта самая капля зазнайства?
— Пойдём, — он вновь указал мне на путь к противоположной двери, — ты выглядишь… не очень взросло. Сколько тебе?
В этот раз он двинулся вперёд первым, будто не обнаружив у меня тех качеств, из-за которых нужно быть галантным. Я старалась не выглядеть растерянной.
— Пятнадцать, — вновь ложь от меня, — в прошлом месяце был мой день.
Он усмехнулся, открыл дверь и шагнул в неё сам, даже не подумав о том, что эта тяжесть смогла бы придавить меня, если бы я не успела прошмыгнуть за ним. Опять не попала в его желания? Значит я на правильном пути.
— Мне показалось, что ты взрослее, — сам ответил он, — жаль, конечно. Это мужской вагон для низших слуг.
Перед нами был более тёмная комната со всё той же драпировкой стен, но без особых дырок. В отличие от столовой, здесь было меньше людей, да и двухэтажных кроватей, прикрученных вдоль стен, было не больше восьми. Зато здесь было грязно и пахло не
