живёт Агнеса Метёлкина?
— Ух, ты ж… — старик от неожиданности выронил самокрутку.
— Чаво надо?
— Я спрашиваю, здесь живёт Агнеса Метёлкина?
— Агнеса Метёлкина? — словно пробуя это имя на вкус, дед что-то пытался вспомнить. — Тута я живу, а таких не знаю…
Антон уже собрался уходить.
— Хотя постой. Это ж Агнеска Метла? Точно. — старик оживился, — Ох, и ладная баба была в своё время. Высокая, статная, словно жердь. А какие формы… Ну прям баба-памятник! — дед заржал. — Помню как-то по осени…
— Дед, ты знаешь, где она живёт? — прервал его Антон.
— А? Чаво? Да, тама… — махнув куда-то неопределённо, сказал старик. — Слышь, малец, а у тебя не будет на опохмелочку? А то трубы горят, а моя…
— Нет. Спасибо, — Антон решил поскорее смыться.
Но дед как-то не по годам ловко перепрыгнул через калитку и вырос перед ним, словно чёрт. Дыша перегаром, куревом и гнилью в лицо, он произнёс.
— Ну, может, хоть червондер сыщешь, малец?
— Нет у меня налички. Отвянь, дед.
— Ну и иди. Больно то и хотелось.
И дед словно бы испарился. Пройдя несколько домов, теряя терпение, Антон увидел какую-то женщину, что-то активно копавшую во дворе.
— Тётенька! Где живёт Агнеса Метёлкина?
— Аась?
Старуха выпрямилась и посмотрела на Антона. Вид у неё был под стать старику. Длинная, словно сосна, стройная, как берёзка, талия осиновая, грудь липовая, руки, как ветки. Одним словом, доска сороковка. Вдобавок к этому её глаза смотрели в разные стороны, а на носу была огромная бородавка.
Герой повторил свой вопрос.
— Агнеска то? Знаю такую. А чего ты её ищешь, мил человек?
— Она моя бабушка. — быстро и нетерпеливо ответил.
— Бабушка? — старухин полный гнилых и кривых зубов рот заливисто засмеялся. — Так ты ейный внук получается?
Молчание. Мысль: "Браво, бл…! Пять за логику".
— Енто хорошо. Енто очень хорошо. Свежая кровь нам нужна. То есть родственная душа. А то мы так изго…истосковалися.
— Да-да. Где она живёт?!
— Тама, в том краю деревни.
— Как?! Бл…! Мне же сказали, что… Хотя ладно.
— Аась?
— Спасибо говорю!
— Да всегда пожалуйста. Живому человеку помочь, оно всегда в радость.
Старуха ещё долго что-то кричала вслед, но Антон не слушал, поскольку вся эта ситуация его очень сильно выбешивала.
Очередной старый покосившийся дом. Ничем не отличающийся от других. Стук в дверь. Тишина. Стук. Тишина. Да откроет уже кто-то это чёртову дверь? Послышались тяжёлые шаги.
Дверь распахнулась, и из темноты показалась огромная фигура. Антон испуганно отошёл назад.
— Ты, бл…, где ходишь, ху… лысый? Принёс? — пробасила фигура.
Это был каких-то невероятных размеров мужик в одних трусах (видимо, в этой деревни такой дресс-код). Его огромное брюхо свисало практически до земли.
— Что?! — робко промямлил Антон.
— Ты баран что ли? Принёс говорю?!
— Что принёс? Кто вы?
— Ах, ты выпердыш убогий! — мужик толкнул его так, что тот плашмя грохнулся на землю.
Антон ничего не понимал. Сразу из других домов послышались какие-то звуки, смех, начали выглядывать чьи-то лица. За этим толстым боровом тоже столпились какие-то люди. Все они смеялись, громко о чём-то говорили, но Антон не мог разобрать ни слова.
— П…здец — подумал Антон.
Бом! Вдруг раздался какой-то грохот, все подняли глаза и смотрели в страхе куда-то за Антона. Он тоже туда посмотрел.
В метрах 15-ти стояла баба Маня и била палкой о какую-то кастрюлю и что-то кричала. До слуха доносились только обрывки фраз: "Изыди чернь…", "Сгинь, паскудина, как битая посудина… ", "Уходи, проклятый, чёрт рогатый…".
Антон обернулся, но вместо толпы, только что тут стоявшей, он увидел в дверном проёме что-то или кого-то. Он или она, а может быть, оно стоял (-а, — о) в каких-то лохмотьях. Седые волосы закрывали лицо, только часть носа с огромной бородавкой торчала из под этих лохматых седин. От чудища разило перегаром и гнилью. Вдруг раздался басистый голос.
— Манька! Стерлядь сушёная! Какого ху… ты пересекла границу?! Правил не знаешь! Тварь! Это мой внук, мой обед!
— Агнеска, не баламуть! Не позволю родную дитятю сожрать. — баба Маня приближалась, продолжая свой странный ритуал.
Вдруг Антон почувствовал, как какая-то невидимая, но цепкая лапа схватила его за ногу и потащила в дом, где стояло Оно.
— Колокольчик степной, отправь на покой, ландыш пахучий, избавь от сучьей, твари вонючей. Я баба Маня, с иконой в кармане, с крестом на шее, ГОНЮ ТЕБЯ В ШЕЮ!
Ногу отпустили. Всё замерло. Вдруг раздался злобный заливистый смех. Дверь, в которую хотели втащить Антона, захлопнулась. Баба Маня подбежала к нему.
— Вставай, вставай, миленькай.
— Что, бл…, здесь творится?! ЧТО ЭТО БЫЛО?! Су…! Бл…! В пи… всё! Да еб…оно конём! Нах…! Еб. ться — кувыркаться.
Неприятный удар по темечку клюкой немного остудил пыл.
— А ну, не хнычь! Ишь ты разошёлся, — баба Маня продолжала его охаживать палкой, — хуже девки крашеной.
— Да, хватит, хватит. Стоп! Я успокоился.
— Вот, это другое дело. Подымись, идём в избу. Там всё и скажу.
Антон попытался встать, но нога, за которую схватили, ужасно болела. Нет, не так. Она горела изнывающей болью.
— Матерь-тятерь, Николай-заступник, она что ж, касалась тебя? Плохо дело. Давай подмогу тебе, нельзя медлить. — баба Маня помогла ему подняться.
— Что здесь…
— Молчи, родненький. Береги силы. Они тебе ещё понадобятся. Ох, грех большой мы сделали. Ейная это земля. Ох, что будет.
Вприпрыжку, с полными от страха штанами, Антон кое-как доковылял вместе с бабой Маней до её дома. Не успели они дойти до калитки, как раздался страшный свист. Б-У-У-У-М! Из всех окон вырвались языки пламени, вперемешку с тысячью осколков стекла. Словно бы по этому дому нанесли точечный удар каким-то "Хаймарсом".
Баба Маня и Антон отлетели метров на пять. Словно в замедленной съёмке, Антон видел, как огонь пожирает дом, как лежит баба Маня, не подавая признаков жизни. Вдруг виски сжало болью. В голове раздался всё тот же скрипучий бас.
— Получила, потаскуха?! Ха-ха-ха. Будет тебе уроком. Будешь знать, как смерть за усы дёргать! Ха-ха-ха.
Над домом, объятым пламенем, висела в воздухе фигура того чудища.
— Ну, здравствуй, внучок. Иди, я тебя расцелую как следует! Ха-ха-ха.
Она уже начала приближаться к онемевшему от страху Антону.
Яркая вспышка света. Антона отбросило в кусты. Последнее, что он видел, это какую-то чудесную женщину в белых одеяниях с крыльями (ЧТО?) позади. "Она… она, словно ангел…" — последнее, о чём смог подумать Антон, прежде чем отключился.
Темнота.
Часть 2
Ноющая боль по всему телу. Ногу жгло так, словно её поместили в печь. Где он? Жив? Или это так выглядит
