напротив мужчины, одними только взглядами пугая прохожих и заставляя их держаться подальше. Учитель сдался. Учитель прогнулся. Сейчас встанет на колени и будет умолять не бить его. И пусть только цыкнет! Сразу в больничку упадет!
Так думали они.
А учитель, быстро посчитав количество нужных движений и нарисовав себе примерную картину боя, предвкушающе улыбнулся, снимая очки.
— Так и запишем — от мирного исхода отказались, — притворно вздохнул он и бросился на молодых.
Будь он лет на десять моложе, или же один из противников бы, вдруг, испарился — победа была бы за ним без шансов. Но какой от нее толк, если она без шансов?
Анатолий прекрасно понимал, что у него обязательно будут проблемы на следующий день, даже при самом лучшем исходе, но ничего не мог с собой поделать. С момента прошлой драки прошел уже месяц, и тело с душой в унисон требовали «пищи».
Соседка Анатолия, идущая с магазина домой, увидела просто шокирующую картину. Ее сосед — немолодой солидный мужчина (ну прямо шаблонный учитель), дрался с пятью здоровыми парнями! Да как дрался! Он раздавал быстрые тяжелые удары, не особо целясь, но попадая куда нужно, при этом часто пропуская удары в свою сторону (против пяти человек не пропускать удары трудновато), но от них только делая улыбку шире! Будто не человек вовсе, а зверь какой! И он побеждал, это было видно. Уже двое лежали на земле, не в силах встать и продолжить. Скоро упадет третий. А против двух он справится.
Соседка Анатолия могла лишь тоненько взвизгнуть, увидев как один из поверженных парней поднимает красный кирпич с земли.
Этот визг и отвлек мужчину от боя, помешав ему просчитать последние удары… А потом наступила темнота.
Рождение и детство
Тьма сменилась светом буквально за секунду. Анатолий даже не успел испугаться. Понять, что творится вокруг него, он не мог. Какие-то шумы, пятна, мельтешение. Тело свое мужчина тоже не чувствовал, знал лишь, что оное существует.
А потом он уснул и уснул надолго.
Сновидения казались учителю бредовыми. В них он видел себя со стороны, в тот момент, когда его ударили камнем по голове. Вместе с тем, приходило четкое осознание, что от такого удара он бы умер.
Или он действительно умер?
— Нечетная… — била набатом мысль. Или это был чей-то голос?
Сны приходили и уходили. Они не несли в себе новой информации, они просто… Были. Мужчина смотрел их, участвовал в них, иногда просто находился внутри. Сны смешались в один большой и долгий калейдоскоп, в котором простой математик ничего не понимал.
По крайней мере, адом это не являлось.
Иногда сны уходили, оставляя его размытым пятнам и приглушенным неясным звукам. Когда ему впервые попытались приложить что-то ко рту, который он явственно ощущал, разум мужчины взбунтовался против непонятных действий, но его тело само поддалось им.
Так он начал питаться.
Спустя еще какое-то время снов и их отступлений, Анатолий понял, что стал… младенцем!
В это было трудно поверить, но факт оставался фактом — сорокатрехлетний мужчина вдруг стал маленьким грудничком, а непонятное «нечто», подаваемое ему ко рту, было ничем иным как женской грудью!
Находясь в небольшом культурном шоке, учитель провел еще какое-то время в мельтешении снов и пятен, следующих за ними.
Потом он стал лучше видеть и слышать. Затем смог полностью ощущать свое тело, убедившись, что и впрямь стал маленьким.
Не интересующийся религиями, он, все же, понял, что произошло так называемое «Перерождение», о котором говорили буддисты. Острый ум математика подсказывал, что в том, что он переродился с воспоминаниями о прошлой жизни, как-то замешано слово, услышанное им почти что сразу, после «смерти».
Нечетная… Нечетная смерть? Нечетное перерождение? Или же нечетная душа? Ответов не было, отчего хотелось просто сильно замотать головой в надежде на то, что он проснется. Вырвется из всего этого бреда и вновь окажется на пути к своему дому, лежащим с пробитой головой и истекающим кровью.
Но даже сильно помотать головой не выходило.
Потом наступила апатия, и «мужчина» просто наблюдал за всем, как бы со стороны.
Зрение и слух улучшались, и он понял, что родился в небольшой традиционной семье — папа и мама. Обстановка вокруг была несколько… устаревшей. Будто он перенесся в прошлое. В ней так же витал дух какой-то «японщины». Однако внешность его «родителей» говорила об обратном.
Мама — недурная женщина лет тридцати с абсолютно нормальным разрезом глаз. Свободные одежды, мелодичный голос и короткие волосы — вот какой он запомнил мать.
Отец — высокий (хотя сейчас для него все были высокими) молодой мужчина, по виду выглядевший гораздо моложе матери. Его стандартной одеждой были пыльные и, местами, залатанные одеяния серых тонов с накинутыми поверх них доспехами. Этот человек чем-то напоминал самураев с картинок в интернете, но не носил с собой меча — только ножи странной формы и классические «звездочки», как у ниндзя. Их еще называли сюрикенами.
Дом (та часть, которую видел ребенок) оказался небольшим, но уютным. Маленькое деревянное строение, тем не менее, легко умещало в себе троих жильцов, не создающих тесноты. Когда в дом приходили гости, становилось чуть хуже с личным пространством. Особенно «учителю», которого норовили потискать все кому не лень, будто бы он был мягкой игрушкой или кошкой.
— «Так и запишем…» — лениво думал перерожденный, дрыгая ручками и ножками. — «В следующей жизни хочу быть большим сразу. Теперь я, кажется, понимаю желание детворы вырасти как можно быстрее…»
— Сенсома! Сенсома… — позвала его мать.
Бывший Анатолий думал, что имя-то уж можно было и поприличнее дать единственному сыну, но не возмущался открыто, ибо не мог. А еще он постоянно напоминал себе, что больше Анатолием-то и не является. Теперь он — Сенсома Томура — маленький мальчик в небольшой семье. Первенец и долгожданный сын.
* * *
Первенец и долгожданный сын семьи Томура был не в курсе того, что творится в мире вокруг него, а в мире том шла война…
Сенгоку Дзидай — эра битв и войн между мелкими государствами и нанятыми ими кланами. В мире, в который попал «учитель», сейчас правила сила, и сила та была на стороне шиноби.
Шиноби, или же ниндзя — выдающиеся воины, преуспевшие во всех направлениях ведения сражений. Их отличительной чертой
