край, поселив на пл. Согласия (в Афинах), он нимало не огорчился, и не стал унывать. Напротив, самоотверженно предался этому служению, с исключительной ревностью и совершенным упованием на Бога. Он служил бедному народу, страдающему от побоев Второй Мировой Войны, от язв греха, от забвения и страстей. Как же не послушает Бог Отец наш свое возлюбленное послушное чадо? Благодатью Святого Духа он всю жизнь прожил как земной ангел, притом, что каждый день обращался посреди множества грешных людей.
Обычно он не противился, когда его записывали на диктофон; менее любил фотографироваться, и тогда при этом держал икону Богородицы или свой деревянный крест.
Он был безразличен как к похвалам, так и к несправедливым обвинениям. Многие его считали за святого, некоторые из благоговения целовали ему ноги, но были и те немногие, кто обзывали его прельщенным, колдуном, магом, сумасшедшим, но Святой относился ко всему этому с полным бесстрастием, в молчании и молитве, отчего все клеветники впоследствии покаялись. Беднейший в отношении земных благ, но богатейший небесными дарами, он приносил ближним наибольшую милостыню. Непрерывно исповедовал, служил больным, прибегал ко всякой болезнующей и грешной душе, предлагая любовь, утешение и надежду. Самоотвержен но болел о спасении всякого человека, любил всех, и в молитве за них забывал о себе. Сострадал каждому, и никого не желал огорчать. Утруждая сам себя, он приносил ближнему радость и облегчение. Он ходил всегда быстро, почти бегая по Афинским улицам, чтобы успеть ко всем.
Позже, состарившись, будучи в лежачем состоянии и перенося ужасные острые боли, он проявлял изумительное самопожертвование и не переставал утешать, исцелять и помогать множеству народа, притекающему к нему каждый день. Кроткий и тихий, он создавал вокруг себя атмосферу добра, мира, и радости во Христе. Это была тихая радушная пристань для озабоченного и несчастного современного человека. Хотя он жил в самом центре шумных Афин, он уже стяжал в себе невозмутимую тишину души и мир помыслов, его ум с легкостью отрывался от земного и переживал неведомые нам небесные тайны. В каждом конкретном случае, с которым к нему обращались, он прозревал сокрытое и волю Божию, и, если это было возможно, открывал ее. Он мог четко истолковать и распутать самую сложную проблему, делая ясным самые темные и непонятные места. Его рассуждение происходило не столько от знания и опыта, сколько, главным образом, было даром Божиим, божественным просвещением.
Он жил в самых аскетических условиях, сначала в вагончике, а потом в небольшой каливе, в течение всей жизни претерпевая разные продолжительные болезни. Много лет он мучился от почечной недостаточности, и паховой грыжи. Неоднократно он доходил до полного истощения, и однажды, после инфаркта миокарда, был уже при смерти. У него также была язва двенадцатиперстной кишки, от чего случались продолжительные мучительные желудочные кровотечения. Много раз ему делали переливания крови, а в конце жизни от одной врачебной ошибки он совершенно ослеп. На лице у него высыпал опоясывающий герпес, также и на руке стафилококковый дерматит, хронический бронхит, и рак гипофизной железы… Любовь ко Христу помогала ему переносить все эти безмерные скорби и болезни с великой радостью и благодарением, принимая их как дар Божий.
Его святая жизнь, богоугодные дела и щедрые добродетели показывают нам высоту его духовного величия. Такой великий святой, и таковое имел смирение! Лучше же сказать, что такое смирение и сделало его великим. Этот триблаженный Святой — поразительный дар Божий современному запутавшемуся человеку, во свидетельство, что жив Господь сил, Иисус Христос, который «вчера и сегодня и во веки. Тот же»[8].
По смирению Старец считал, что не возлюбил еще Христа насколько должно, и всячески искал способы возлюбить Его еще больше. Полный умиления и внутреннего трепета он говорил: «Христе мой, … Ты любовь моя!». Дай Бог и нам хотя бы отчасти почувствовать эту безграничную любовь Святого ко Христу, а также прославим Его за это дарованное нам великое сокровище, духовного исполина Православия, великого святого Порфирия пророка!
Глубочайшую благодарность приносим тем, кто поделился воспоминаниями о личном общении со Старцем; такие свидетельства укрепят наши нравы, наше желание подражать горячей вере Старца, и настоящее покаяние.
Келья Святых Феодоров
Кариес, Св. Гора Афон
Свидетельства
«Если ты любишь всех людей, если наполнишь свое сердце ХРИСТОМ, тогда зло не найдет в тебе места и убежит…
Если захочешь, то и посреди площади Согласия станешь святым!»
«Посреди мира, на шумной площади Согласия, я воздевал руки к Богу и чувствовал внутри себя будто нахожусь в пустыне Афона… Молитесь Богу с распростертыми руками, — вот секрет святых». (Жизнь и Слова).
1. «Я сделаю тебя ловцом человеков». Свидетельство о. Кирилла Элевфериади, иеромонаха, бывшего священника монастыря Св. Бесплотных Сил, р-н Монастираки, Афины
«Святым стань»
Моя кузина впервые рассказала мне про старца Порфирия, и я отправился навестить его. Тогда у меня была машина Гольф, зеленого цвета, и я оставил ее довольно далеко от скита, так как там везде было много машин и полно народу, ожидающего встречи со Старцем. Как только я вышел из машины, то на некотором расстоянии увидел двух незнакомых женщин, которые смотрели на меня и шли в мою сторону. Одна сказала другой: «Вот он! Точно, — это он!», — и та с удивлением перекрестилась. Когда они подошли ко мне, то сказали:
— Давайте, давайте, проходите к Старцу… он ждет Вас.
— То есть, как это ждет? Откуда он меня знает? Вы, должно быть, ошиблись.
— Мы только что вышли от Старца, так как он сказал нам: «Ну-ка, идите, и скажите тому, кто сейчас приедет на зеленой машине, чтобы подошел без очереди, потому что я его ожидаю…». Мы осмотрели все припаркованные машины, но среди них не оказалось зеленой. А как только ваша машина показалась из-за поворота, то мы поняли, что это вы.
Действительно, других зеленых машин там не было, и я в большом недоумении вошел в келью к Старцу. Я взял благословение, а он спросил меня, как ни в чем не бывало:
— Скажи мне, чего ты хочешь? Зачем приехал ко мне?
— Что я могу сделать, Старче мой, чтобы сделаться лучше?
— Святым стань![9]
— Это я-то, самый последний грешник? Стану святым, в таком-то жалком состоянии?
— Да-да… В этом-то все искусство и способ действия, но прежде всего — благодать Божия!
— Как же мне стать святым?
— Легче кому-нибудь стать святым на площади Согласия, чем на Катунаках. Подвижника в пустыне
