украшали несколько икон, среди которых выделялась сияющая золотой кружевной оправой икона Божией Матери, как утверждали русичи, — их защитницы и покровительницы. Неподалёку от государева места за небольшим столиком сидел дьяк с бумагами — для записи речей. Никаких излишеств в этой приёмной палате не было. Вся она даже по виду предназначалась только для работы, для совета.
Присутствовали лишь два брата из четырёх, Юрий и Андрей-младший Васильевичи, двое других находились в своих волостях. На стульях и лавках сидели около десятка бояр. Из них Фрязин хорошо знал лишь князей Ряполовского, Патрикеева да Палицкого.
— Приветствую тебя, господин мой, — ещё раз низко склонился посол, а за ним и Фёдор Спенок с Курицыным. — Ваше повеление я благодаря Господу Богу благополучно выполнил, — доложил Фрязин на хорошем русском языке, которым вполне овладел за пять лет службы в Московском княжестве. — Дважды принимал нас его высокопреосвященство папа Павел II, много раз встречались мы и беседовали с кардиналом Виссарионом. Все оказывали нам, как твоим подданным, величайшие почёт и уважение. Мы привезли тебе глубокую благодарность за дары и вот эту грамоту.
Фрязин обернулся и взял у Фёдора Спенка свёрнутую трубочкой плотную бумагу с красной подвесной печатью. Иоанн принял её, развернул, посмотрел и вернул Фрязину.
— На, переведи, я на их языке не разумею.
Посол принял бумагу и начал читать:
— «Любезнейший сын мой, государь Московии, Новгорода, Пскова и других земель...»
При этих словах по лицу великого князя скользнула довольная улыбка — ему нравилось столь почтительное обращение могущественного папы.
Поблагодарив за подарки, за внимание, папа писал далее, что надеется на скорейшее решение их общего деликатнейшего вопроса, и сообщал, что посылает государю Московскому специальные листы, которые позволят послам его беспрепятственно ходить по всем землям, присягающим папе, — до самого Рима.
— Листы вместе с дарами здесь, — сообщил Фрязин и, обернувшись, подал знак, — его помощники внесли в палату деревянный резной сундучок, отделанный металлом и запертый на замок.
— Вот ключ, — посол подал его в руки самому государю, сундук поставили у ног.
Он принял ключ и убрал в карман своего кафтана. Потом кивнул дьяку, и тот унёс дар в соседнюю дверь. Затем пригласил Фрязина присесть на подготовленную заранее скамью. Тот с удовольствием принял этот знак уважения, низким поклоном поблагодарив хозяина.
— Ну рассказывай, что видел, что слышал, беседовал ли с царевной, как она глянулась тебе?
— Беседовал, и не раз. Хороша невеста. Да я тебе, государь, портрет её привёз, на доске писанный, он там, в сундучке с дарами. Я за него фунт — по-вашему гривенку серебра заплатил, да три шкуры собольих. Хороший мастер писал тот портрет, сам кардинал его приглашал из Флоренции.
— Я отблагодарю тебя. А что, деньги-то и дары, что с собой брали, все потратили?
— Да, мой государь, почти все. Но в расчёты уложились.
— О том я ещё подробно казначея допрошу — он мне отчитается. А ты дальше рассказывай.
— Софья Фоминична живёт при дворе кардинала Виссариона. Она три языка знает, говорили мы по-гречески, со слугами она по-латински общается, по-итальянски. Русский, конечно, не разумеет, но посол кардинала Юрий Траханиот и брат его Дмитрий уже начали ей уроки русского языка давать, оба они хорошо говорят.
— Стало быть, сама она замуж хочет на Русь выйти?
— Да, государь, хочет. Несладко ей там живётся, сироте бедной. Каждый может куском хлеба попрекнуть, хоть по роду своему она выше всех их. Юрий Грек небось докладывал, да я повторю, может, кто не знает, — Фрязин обвёл глазами внимательно слушавших его бояр. — Софья Палеолог — племянница двух последних византийских императоров Константина IX и Иоанна VIII. Оба они были бездетными, так что претендентом на престол был их третий брат — отец царевны Морейский правитель Фома Палеолог. После того как Морею захватили турки, Фома Палеолог с семьёй бежал на остров Корфу, родину жены. Около пяти лет назад, после смерти обоих родителей, Софья переехала в Рим — её с братьями взял под своё покровительство кардинал Виссарион их земляк и тоже грек, бывший никейский митрополит.
Фрязин сыпал именами и фактами — было видно, что хорошо изучил биографию невесты и подготовился к беседе с государем. Он периодически поглядывал на бояр и, видя, что его внимательно слушают, охотно и быстро продолжал рассказывать.
— В Риме Софья Фоминична, — Фрязин назвал возможную невесту государя по местному обычаю по имени-отчеству и, заколебавшись, говорить или нет дальше, решительно продолжил: — Царевна была вынуждена принять католическую веру с именем Зоя.
Увидев мгновенно помрачневшее лицо Иоанна, он тут же поправился:
— Это вынужденная мера, и мне она сказала наедине, что очень хочет вернуться к вере предков. Хотя, конечно, там, в Риме, все уверены, что Русь согласна объединиться с католиками, признать унию...
— Ещё чего не хватало! — возмутился Иоанн, хлопнув ладонью по ручке кресла. — Я что им — Исидорка-предатель?!
Речь шла о событии, в своё время всколыхнувшем всю Русь. Желая объединить под своей властью две Церкви — католическую и православную, папа Евгений IV созвал в 1440 году от Рождества Христова восьмой вселенский собор в Италии, во Флоренции, куда отстаивать православную веру отправился от Руси её митрополит — грек Исидор. Византийцы, которым угрожали турки уже под самыми стенами города, были вынуждены пойти на компромисс и подписать Флорентийскую унию об объединении двух христианских Церквей. За это папа обещал им военную помощь. Согласился на такой компромисс и Исидор. На Руси это расценили как предательство, митрополита заключили в монастырь и избрали себе другого — Иону, — впервые своими архиепископами, без традиционного поставления и благословения Византии. Вот этого-то Исидора и помянул рассерженный государь. Но хитрый черноглазый посол-итальянец тут же его успокоил:
— Так мало ли что они думают! Пусть себе мечтают, что вы им на уступки пойдёте! Они потому и предлагают тебе в жёны свою воспитанницу, что надеются с её помощью Русь к католической вере склонить. Да только ты, государь, не тревожься, царевна сама не желает католичкой быть. Я тайно говорил с ней об этом, как и обещал. Есть и ещё одна причина папского интереса к Руси, — Фрязин выдержал паузу, желая вызвать побольше интереса слушателей к своим словам: — Турок боятся все они до смерти. Всю Европу наводнили греки и итальянцы из захваченной османами Византии, из Тавриды, с юго-востока Европы. Ужасы рассказывают о
