Смотрю на часы: рано — и натягиваю как можно выше одеяло, с головой прячась под ним от ненавистного света. Не успела она вернутся с работы, уже приступила к своим домашним обязанностям. Ну поспи ты после ночной смены в больнице как нормальный человек. Нет же, ей обязательно нужно меня будить ни свет ни заря, накормить, отправить меня на учебу, выставив за дверь, и с чувством выполненного долга лечь спать. Она уверена: я не в состоянии проснуться сама, а следовательно, просплю и опоздаю на занятия. И чем быстрее она выпроводит меня, тем раньше ляжет спать. Я понимаю: прийти в пять часов домой и ждать пока ее дочь встанет, и только потом отправиться на боковую — не лучшая затея после бессонной ночи; но всё же ей давно пора понять, что я уже не маленькая девочка, могу проснуться и сама.
Однако быть эгоисткой не хочу, думая только о себе, поэтому, жалея мою бедную маму, которая усердно трудится на работе, зарабатывает нам на жизнь, я все же неохотно встаю. Боже, как же трудно прощаться с теплой постелькой с утра, расставаться с любимым одеялом. Эх, давай, вставай, Алекс. Вставай, ты сможешь, я знаю.
Начался новый день. Утро. Солнце. Возможно, меня ждет сегодня что-то новое. Я про обед.
В семь я подъезжаю к университету — весьма рано. Нет ни единого студента, направляющегося к корпусу, словно я единственная студентка на факультете. И машин не видно, днем здесь вся обочина обставлена ими: от девяток до мерседесов; а сейчас кругом мертвая тишина. Стоп. Это еще что за авто? Этой машины раньше я не видела. Наблюдаю, как перед зданием университета паркуется черный джип с номерами другого региона. Замедляю шаг, чтоб как можно дольше побыть свидетелем этого явления. Открывается водительская дверь — и выходит красивый высокий парень в дорогой кожаной куртке и с идеально чистыми туфлями. Туфли? Серьезно? А кому-то приходится носить сапоги в это время года… На вид ему лет 25–30, наверное. Кто это? Подходит к задней двери, открывает ее и вроде что-то говорит, и чуть погодя в моем поле зрении появляется русая голова второго парня. Тот нехотя выходит, молча огибает стоящего перед ним недовольного красавца и идет прочь в сторону корпуса. Его лица разглядеть я не успеваю.
— И только попробуй снова всё испортить! — кричит ему вслед первый парень, нервно роняя руки в карманы.
Однако тот его, похоже, не слышит, или не хочет слышать, и вскоре скрывается за дверью здания экономического факультета. Я так понимаю, это новенький? Наверное, перевелся из другого города. А этот дылда кто? Его брат? Эх, любопытство берет вверх. И что я вечно появляюсь не в том месте и не в то время, хотя, будет правильнее сказать, в том месте и в то время. Если бы я случайно не оказывалась очевидцем чего-то очень интересного и волнующего, жизнь была бы куда проще; но, видимо, мой жизненный путь другого мнения, и он любит закидывать меня в эпицентры самых интересных новостей, подобных разворачивающейся передо мной картине. И опять я не удержусь и суну нос не в свои дела. Я уже это делаю, направляясь прямо к этому парню. И откуда во мне столько смелости и храбрости? Это в каком количестве же их во мне, раз я могу запросто подойти и первой заговорить с незнакомым мужчиной, к тому же очень симпатичным?
— Эй! Привет, — говорю я, встав по левую руку от него.
Парень стоит и всё еще гипнотизирует закрытую дверь, куда вошел его… пусть будет младший брат.
— Мы знакомы? Думаю, нет, — наконец повернувшись лицом ко мне, произносит он грубо и с некой раздражительностью в голосе.
— Верно, не знакомы. Просто решила подойти и узнать. Я вроде как тебя раньше здесь не видела. И на номере регион другой. Ты с другого города? А тот парень — твой брат? — выдаю я на одном дыхании с невинной улыбкой.
— А ты что, местный сторож? За всем тут поручена следить? — бросает он.
Парню явно не нравится, что я с ним заговорила. Его язвительный, пренебрежительный тон сам говорит за себя. Или это его манера речи такая, и он со всеми так общается? А может, у него аллергия на простых людей в дешевенькой одежде? Он, видите ли, богатенький смазливый мальчик на дорогой машине, а я такая перед ним возникла откуда ни возьмись — любопытная до чертиков, да еще и обычный человек, причем с грязными сапогами. Мне кажется или он оглядывается в поисках приближающихся людей? Это значит одно из двух: либо он ждет кого-то — у него встреча, либо ему стыдно стоять так посреди улицы и разговаривать с такой, как я. Ну и плевать, я даже, наоборот, люблю позлить. Теперь-то он от меня не отвертится. Я непременно добьюсь от него нужной мне дозы информации. Я любопытна, очень.
Ну что ж, я подтвержу его шуточные догадки:
— Бери выше, я вроде как местный аванпост, и да, я поручена за всем следить — и ты не исключение. Ну так что? Ты пока не ответил ни на один из моих вопросов, а я уже на целых два. Я жду.
— Смешно, — выдавливает из себя искусственную улыбку, которая исчезает так же быстро, как и появляется. Но я всё же успеваю заметить его обворожительные ямочки на щеках. Они так идут ему. Его серо-голубым глазам и темно-русо-каштановым волосам (да черт его знает, какие они у него цвета). Вот черт, о чем я думаю?! Алекс, не пялься на него, не пялься, говорю!
Его мгновенная улыбка сменяется на серьезное выражение лица, и теперь он смотрит на меня в упор и суровым тоном заявляет:
— Я не собираюсь с незнакомым мне человеком делиться личной информацией о себе, на то она и личная.
— Не переживай, я умею хранить секреты, — не отступаю я, продолжая улыбаться. — Ну правда, мне очень интересно.
Проводя рукой по волосам, мужчина тяжко вздыхает, словно все проблемы мира разом свалились на бедного него, и говорит:
— Вот пристала. Что тебе от меня надо? Я всё тебе сказал. Я не намерен давать почву для сплетен. — Я слышу злость и раздражение, исходящее от него. Эти два состояния ему ой как не к лицу.
— Почему сразу сплетни? — удивляюсь я.
— А разве нет? — Его брови нагло взлетают вверх. — Готов поспорить, ты самая главная сплетница из всех сплетниц этого университета, — и машет рукой в сторону корпуса. — Самая коварная и беспощадная, кому не составит труда раздавить человека во всех смыслах этого слова, а затем еще и добить окончательно. И посмотри на себя… — Он с нескрываемым отвращением пробегается глазами сверху вниз к моим ботинкам, и снова его взгляд подымается вверх и застывает на моих глазах. Боже, мне сразу становится не по себе от его рентгеновских глаз. Что он там в моих глазах увидел? Почему так смотрит? Нет уж, я выдержу этот колючий, глубокий взгляд, я сильная. Внезапно, словно растерявшись на мгновенье, отводит взгляд — буквально на секунду — и снова зло смотрит на меня, ей-богу, как на врага народа.
— Выглядишь как истинная сплетница, — продолжает он, — у которой нет своей личной жизни, и поэтому готовая на всё, чтобы получить очередную порцию сплетен, ведь ты только так можешь разнообразить свою скучную, обыденную жизнь, в которой нет ничего интересного, за исключением охоты за очередной сенсацией. Такие, как ты, даже хуже желтой прессы, хотя я раньше думал, что хуже быть не может.
