был киллером, и до недавнего времени неплохим. Диспетчер знал его под кличкой Толик-волк. Двадцать семь заказов, тридцать девять трупов, издержки производства он не считал. Он не был злым, но мир сделал его жестоким. Этот анекдот словно про него.
Киллер получает заказ, ему называют улицу, дом, он перебивает и спрашивает сумму гонорара. – Сто тысяч баксов, – слышит в ответ. – В таком случае номер квартиры можно не называть.
Он с тоской оглянулся ещё раз, встретил затравленный взгляд кондуктора и сделал выбор. Молодой мужчина в хлопчатобумажной майке встал и пошёл в конец салона.
– А теперь, граждане, оплатим проезд, – сказал он и ощерился привычной улыбкой хищника. Юнцы и кондуктор враз замолчали.
– Ко всем относится, – после секундной паузы добавил он, расстегнул сумку и достал короткоствольный автомат. По салону прошелестело лёгкое дуновение ветра смерти.
Началась борьба за социальные права, как он её понимал для себя. Юнцы засуетились, отдали кондуктору сумку и зазвенели по карманам мелочью, зашелестела выгребаемая из кошельков и портмоне бумага.
– Выгребайте всё. Стоять! – крикнул он молодой парочке, попытавшейся выскользнуть на остановке.
– А-а-а, мы…
– Граждане, деньги на бочку, быстро, если жить хотите.
Карманы вывернули все, включая кондуктора, у которой он забрал выручку, и водителя, досмотренного на предмет денег в последнюю очередь.
Двери открылись и снова закрылись, оставив Анатолия на улице со смятой горстью бумажек. Автобус поехал дальше.
«Анатолий» в переводе с греческого – «восточный». Анатолий – нервный, возбудимый человек, остро реагирует на все, как и его тотем – ягуар. Его натура представляет загадку, – никогда не знаешь, чего от него ожидать!
Внутренняя жизнь Анатолия богата и упорядочена. Если вмешивается в чужие дела, то не сомневается в успехе, – ибо воля его сильна до того, что граничит с упрямством. Не может представить себя побеждённым. Анатолий легко приспосабливается к обстоятельствам – при условии, что легко подчинит эти обстоятельства себе.
«Нет, не мой это город и мне здесь не место». Анатолий осмотрел грязные тротуары, пыльные глаза подслеповатых окон, грязь, как и везде.
Поймав такси, он коротко бросил: «Вокзал». Машина, набирая скорость, зашуршала шинами по асфальту, мелькали улицы и дома незнакомого города.
Мужчина в хлопчатобумажной майке смотрел в окно и думал о превратностях жизни. При других обстоятельствах он бы остался, но когда что-то не складывается с самого начала, лучше не искушать судьбу. Он усвоил это правило и не собирался менять своего решения. Такси остановилось.
– Полтинник, – сказал шофёр.
– Хорошо.
Анатолий расплатился, не торгуясь, и прошёл кассам. Пробежал глазами по расписанию, пожал плечами.
– На ближайший, до конечной. – Посмотрел в сторону буфета и добавил: – Два.
Молча отдал деньги, получил через узкую прорезь окошечка билеты, сдачу и направился к буфетному прилавку. Поезд через сорок минут, время есть. Он не боялся милиции, зная её медлительность. Раннее утро, открыта только дежурная часть, пока поступит заявление, пока… Поезд давно будет стучать колёсами вдали от города, вдали от мелких и скучных проблем. Он будет смотреть в окно и грустить, всё как всегда, ничего нового.
Лена, похоже, сдавала смену и собиралась идти домой, мужчина со спортивной сумкой и двумя билетами в кармане направился к ней. «Бывает ли любовь? – думал он на ходу. – А с первого взгляда, с первой фразы?»
– Леночка, извините за банальный вопрос. Что вы делаете сегодня?
Она снова мило смутилась, почему-то покраснела и опустила глаза.
– Ничего.
– Вас что-нибудь держит в этом городе?
– Нет, – ответила она на удивление быстро и стала серьёзной.
– Совершенно случайно у меня есть два билета, но не в кино.
Анатолий достал из кармана билеты и показал ей. Посмотрел в Еленины глаза, и она словно утонула в омуте, нырнув туда с головой, без всякой надежды вернуться на поверхность.
– Вы поедете со мной?
– Да, – выдохнула она и доверчиво прижалась к его руке.
«Что я делаю? Она же почти ребёнок, и я ломаю ей жизнь. Впору гроб заказывать, а не в любовь играть».
Он испугался, уже не за себя, за неё. Не сегодня, так завтра его достанут. Смерть уже шесть лет дышит ему в затылок, но в последние недели её смрадное дыхание ощущается всё более явственно. Анатолий не хотел, чтобы в момент расплаты она оказалась рядом, не хотел – и тянул её за собой.
«Только на одну ночь, завтра я её брошу», – но сердце говорило: «Нет. Ты попался, парень, где-то не так легли карты, и перед смертью тебе пошла масть». Игра без козырей, сможет ли он разыграть свои карты или до него так и не дойдёт ход, Анатолий не знал.
Он не знал, доживёт ли до завтра, а скорей всего, встретит очередной рассвет с дыркой в затылке, уставившись остекленевшими глазами в голубое небо. Анатолий хотел жить, теперь снова хотел.
Вдруг до боли в сердце, с острым щемящим чувством в груди, ему захотелось иметь детей, красавицу жену и маленький домик в деревне. Простые житейские радости.
«Старею», – подумал киллер и лишь сильней прижал хрупкое девичье тело к своей груди. Пусть. Что будет, то будет.
– Толик, – она замолчала.
– Ты передумала?
– Нет, что ты, просто всё так внезапно. Ты ведь меня не бросишь? Я хочу быть с тобой до самой смерти.
– Да, – ответил он и подумал: «Возможно, не так долго осталось».
Может быть, ещё не поздно всё изменить. Сказать ей, что передумал, пошутил, ошибся. Нет, уже поздно, проводница зовёт по вагонам, последний гудок, поезд трогается. Пора. И через две минуты, сидя в купе, они смотрели на проплывающие мимо дома, улицы незнакомого ему и чужого ей города.
Мужское естество кричало: «Возьми её!», а совесть тихо нашёптывала: «Погоди, дай ей шанс». Мерно тикали секунды, складываясь в минуты, нарастая в часы. Ночь накрыла медленно ползущий поезд как-то сразу, незаметно.
* * *
Она улыбалась. Как она улыбалась! Мерно стучали вагоны, отстукивая ведомую лишь им одним мелодию, за окном проплывали полустанки и километры. Толик смотрел на неё и не верил своему счастью. Он, близко повидавший много женщин, влюбился как пацан. В его любви к Елене было всё: и романтическое чувство в первый раз влюблённого юноши, и пламя страсти пополам с нежностью зрелого мужчины.
Он любит её – она любит его. Это ли не счастье? Тонкие лучики солнца пробиваются сквозь штору окна на золотистые кудри её волос. Она улыбается солнцу, солнце улыбается ей. Как она улыбается!
Анатолий сидит и смотрит на милое лицо, оголённые плечи и розовые соски девичьих грудей. «Она моя», – поёт
