миру кратко, но твёрдо: «Бог есть». Так, кромке прочего, появится у нас основания обвинить глобальные деньги в навязывании всему человечеству дегенеративной и враждебной ему идеологии. И тем вбить ограничительный «клин» между ними и остальным человечеством. И как следствие: снизить накал противостояния.
Но наши слова своими корнями уходят в глубокое прошлое. А историей слова занимается вообще-то и наука (этимология). И от неё уже многие получили публичную отповедь: им было повешено клеймо: «народная этимология». То есть — наивная, а потому не верная. Многие, но о «Праведах» — ни слова. В интернете, как я не пытался, я не нашел ни одного критического обзора в его адрес, несмотря на прошедшие многие годы. Молчание.
Может быть проблема в том, что автор подал материал в крайне трудном для чтения виде. Думаю, не многие смогут одолеть и десяти страниц, чтобы не запутаться и не «заснуть». В конце концов я не придумал ничего лучшего, чем написать эту книгу, и где встав на сторону автора, изложить часть его наиболее интересных мыслей в лёгкой и популярной форме. В надежде, что она всё-таки вызовет к себе волну широкого интереса, в отличии от первых.
Должен предупредить читателя, что я не разделяю некоторых выводов и целей автора. Мне так же, в общем-то, не по нутру воспринимать любую информацию на веру. Здесь, я считаю, именно тот парадоксальный случай, когда веру нельзя принимать на веру. Но в целом считаю эти книги важным эпохальным событием в русском мире, которое мы пока ещё недооценили по достоинству.
Введение
Когда я был ещё юным пионером, учась в советской школе, я однажды имел нахальство сумничать перед родной бабулей, в ответ на её желание что-то рассказать о Боге: «Ну разве Вы не знаете? Бога нет! Это выдумки тёмных людей». Она стушевалась и замолчала, и больше эту тему никогда не поднимала.
Сейчас на склоне лет, поменяв свои взгляды (оказывается, в наше время — это самая непостоянная в мире вещь) я вспомнил об этом. И понимаю, что мне теперь придётся хорошо напрячь свой ум, чтобы на склоне лет доказать другим именно обратное. Такая вот загогулина в судьбе. Получится ли? Ведь, кроме себя, придется принуждать это делать и читателя. Не обращаясь ни к чувствам, ни к догмам. Только к уму. И всё.
Если допустить что Бог есть, то что о нём можно сказать, исходя из общих рассуждений?
Сразу отметим: более великого интригана, чем Он, мир не знает. Надо же, тысячелетиями водить его за нос, но так и не дать ему возможность поставить точку в вопросе — есть Он, или нет?
Среди причин скрытности хотелось бы выделить одну: при любом слабом намеке на его «соседство» с нами, наша воля уже будет не свободной, а искаженной фактом его присутствия. Тайна же раскрепощает полёты нашего внутреннего «я», и мы тогда проявляемся во всей своей естественной красе или безобразии. Видимо, такие мы ему более интересны. Но, тогда в обозримом будущем мы вряд ли когда-либо получим прямые доказательства его присутствия, по-скольку как-то нет сомнений в его интеллектуальных способностях скрывать самого себя..
Читатель наверное подумает: ну вот, автор ещё не начав, уже хочет соскочить с ответственности за доказательства. Нисколько. Всё будет как на суде: сумма косвенных улик может заменить отсутствующие прямые.
А вот в глубокой древности, я считаю, кто-то мог открыто контактировать с нашими предками, выполняя миссионерскую задачу. Когда люди еще были наивны, как дети. Зачем? Чтобы знали ответы на такие вопросы, на которые ответить не в состоянии. Дикарь, например, в лучшем случае обожествит то, что видит — стихии. И надежда, что он сам без посторонней подсказки догадается о том, что есть начальный Бог всего, выглядит по меньшей мере наивной. Чтобы, наконец, людьми стали, а не остались дикарями, или не упростились бы до обезьян. Поэтому «корни» истин вполне разумно поискать именно там, в далеком прошлом.
Уместно предположить, что у Бога интеллект имеет такие масштабы, которые трудно переоценить. И «лепить» из него наивного дурака наверное глупо. И, скорее всего, его механизмы воздействия на наш мир гораздо тоньше и незаметнее, чем наши ожидания. Ведь он лепит сверхогромные звезды из сверхмельчайших атомов. А атомы тоже далеко не простые: где-то похожи на смесь матрешки и ларца с секретным замком. Это же какой должен быть диапазон восприятия у его «глаз»?.. И такой же диапазон действий его «рук»… Нет, всё-таки есть какая-то прелесть в том, что Он так далеко от нас!
Как могут развлекаться умники подобного масштаба? Например вот так: чтобы случилась какая-либо громадная лавина событий в человеческой истории, порою достаточно отпустить всего лишь один маленький «камень». Здесь главная сложность в том, как правильно определить: созрела ли к спуску лавина, и где находится тот камешек, что лежит в общей куче на вершине? Представьте себе, какое удовольствие можно получить, только опираясь на свой ум и знание. И заметьте: никакого насилия над чей-либо волей. А если этим заниматься миллиарды лет?…
А вот рабы вряд ли ему интересны, потому как у человека есть изначальное право распоряжаться своей жизнью по своему усмотрению. Ничто не управляет им, кроме двух древних чувств — живи и размножайся. Раб безынициативен, и в этом его главный недостаток. В инициативе он, как правило, склонен к глупости. Зачем ему глупые букашки? Богу скорее интересны соратники. Но, наверное, не на нашем плане бытия, если таковые имеются. Желающие рабства могут быть только здесь на Земле. Или ошибаюсь?
Можно предположить, что просители всяких материальных благ и иных преимуществ ему надоели ещё до рождества Христова. Если не раньше. А вот сохранение духовных (моральных) ценностей у людей — возможно, наоборот, предмет его забот.
Моральные уроды, когда начинают действовать, уродуя живое, становятся простыми уродами. А оно, между тем, находится в его «клумбе», коль не «лазает» по ней, а только со стороны любуется… (Какая приятная сердцу мысль!) Ему, естественно, это не должно нравиться.
Одним из способов сохранения этих ценностей может и выступать разговорный язык. Если конечно его основатели — наши древние предки — что-то знали, и это что-то в него вложили. Тогда возможная задача Бога (и предков тоже) — сохранить в консервации нужную ему часть, то есть не дать ей измениться со временем. Или же постоянно её подстраивать. И признаюсь, эта мысль, меня «греет» больше всего. Ведь тогда убирается главная сложность: громадный промежуток времени между нами и теми временами,
