женихам понравилась». А тот что, человек подневольный… Говорят, у короля дракон огнедышащий есть, каждый день ему неугодных скармливают. Не охота малевщику в драконью пасть, вот и намалевал.
Царевич брови нахмурил:
— Пойдём отсюда, Оська. Обманщики они.
Но не успел договорить, как подошёл советник короля, человек важный, щёки красные, орден на груди. Пожалуйте к принцессе, говорит, и к Марте повёл.
— Его высочество царевич Илья, сын царя Еремея!
Поклонился царевич принцессе, ларец с подарком открыл, у её ног поставил.
Улучил Илья минутку, подозвал шута:
— Запрягай коней, Оська. Уедем отсюда.
Они — к дверям, а придворные окружили, приседают, кланяются. Принцесса с царевичем танцевать желает, говорят, извольте идти.
Марта веер отложила, руку Илье протягивает. Царевич ни жив ни мёртв. На принцессу не смотрит, менуэт танцует, как на ходулях ходит, и думает: «Хоть бы музыканты играть перестали».
И вдруг за спиной шепоток пробежал: «Кого принцесса на танец пригласила, того в мужья и выбрала».
Света белого невзвидел царевич, решил уехать этой же ночью. Подозвал Оську и говорит:
— Как бы меня дракону на съедение не отдали. Не хочу жениться на принцессе, не приглянулась она мне.
— А ты приглянулся, она как моя собака хвостом виляет, — заметил Оська.
— Она виляет, я — нет. А ну как рассердятся король с королевой, запихнут меня в подвал, и поминай как звали. Что хочешь делай, но выведи из конюшни лошадей и карету и жди меня за мостом. Марта небось не обидится, вон сколько женихов ещё осталось.
Закивал Оська-шут:
— Будет сделано.
Илья выждал время, вещички забрал — и вон из дворца.
Через ворота повозки с провизией для гостей ехали, а назад порожние возвращались. Царевич вышел, стражники на него не взглянули.
Пробежал Илья мост, а внизу Оська с каретой ждёт, всё сделал, как велено было. Сел царевич на подушки бархатные, достал из-за пазухи портрет принцессы и в обрыв кинул.
— Прощай, принцесса Марта. Бог даст, не свидимся.
— Что-то батюшка теперь скажет… — вздохнул Оська-шут, — ой не похвалит он тебя, Илья Еремеевич! Осерчает как пить дать.
— Осерчает… что ж!
Ехали ночами тёмными, боялись, что король погоню снарядит, днём в лесу отсиживались. Долгонько добирались царевич с Оськой, тридцать раз солнце успело взойти на небо. Но вот острые крыши и купола царского дворца показались.
Слуги увидели карету, во двор высыпали. Плачут, в ноги кланяются — так обрадовались, что живой-здоровый царевич вернулся. Ведь ни слуху ни духу о нём не было.
Царь обнял Илью, прослезился.
— От короля Густава гонцы в сапогах-скороходах прилетали, сказали, что ты пропал, как сквозь землю провалился. Нашёлся! Принцесса тебя в мужья выбрала, теперь весёлым пирком да за свадебку!
— Не будет свадьбы, — покачал головой Илья.
— Это почему не будет?
Как узнал Еремей, что сбежал царевич от принцессы, опечалился.
— Воля твоя. Не хочешь Марту, женись на другой. Вот намедни гонцы были, ещё портреты принесли.
— Нет, батюшка, довольно принцесс заморских.
Еремей глазами сверкнул.
— О государстве ты подумал? Испокон веков мы заморских в жёны брали.
Илья в отказ. Ух, как рассердился царь, ногами затопал:
— Молоко на губах не обсохло! Поди прочь, щенок, вон из дворца, пока дурь из головы не выйдет!
— И уйду!
Схватил Илья шапку соболью и ушёл. Оська-шут за ним бежать хотел, но на царя глянул и заробел.
— Чего стоишь, олух! — напустился Еремей. — Беги за царевичем, чтобы ни один волос с его головы не упал!
Оська подхватил котомку с вещами, догнал Илью, закричал:
— Обожди, я с тобой!
Царевич остановился.
— Зачем со мной, Оська-шут? Идти мне некуда, разве что в берлогу медвежью. Ничего я не умею, только указы разные подписывать и сабелькой махать. Пропадёшь ты со мной.
— Авось не пропаду. В избушку лесничего пойдём. А не найдём избушки, так и берлога медвежья сгодится.
Царевич и шут свернули в лес, отыскали избушку лесничего. Внутри — печка, стол и лавка. Илья на печь забрался, Оська на лавке лёг. Молчат, думы думают каждый свою.
— Вернись к батюшке, Илья Еремеевич, — стал уговаривать Оська.
— Не вернусь. Лучше в лесу жить, чем с драконихой.
— А есть-пить что будешь?
Царевич задумался:
— Колечко у меня есть с драгоценным камешком. Вот ты завтра пойдёшь на торжище и продашь его.
Чуть свет собрался Оська-шут на торжище, колечко царевича в платочек завязал и в карман спрятал, чтобы не потерять. Пришёл и видит: стоит добрый молодец, красавец красавцем, и держит на ремне чёрный ящик. А внутри под стеклом, на синем бархате лежат золотые кольца, броши, цепочки, часы, серьги…
— Мил-человек! — окликнул Оська. — Не купишь ли у меня кольцо? Хорошее кольцо, дорогое.
Развязал Оська платок. Кольцо так и засияло.
Молодец глаза вытаращил:
— Богатое кольцо. Беру, сторгуемся!
Ударили по рукам, Оська деньги в кошель пересыпал. Решил походить, купить чего-нибудь царевичу. Набрал кренделей румяных, огурцов, яблок краснобоких.
Вдруг слышит, что зовёт его кто-то:
— Добрый человек! Купи у меня рушник!
Обернулся Оська-шут и увидел старушку маленькую да горбатенькую с рушником диковинным. Никогда Оська таких не видел: с одной стороны белый, с другой — красный, золотые птицы и цветы по краям вышиты.
Жалко стало Оське старушку. Думает, куплю рушник царевичу утираться.
— Почём продаёшь?
— Золотую монету прошу.
Оська попятился.
— Золотую монету за какой-то утиральник! Да ты что, белены объелась, бабка?
Та смеётся:
— Не белены, а блинов. Это не простой рушник — волшебный. Расстелешь его белой стороной, поставишь блюдо — а на нём блины появятся. И со сметаной, и с икрой, и с мёдом — каких пожелаешь. Расстелешь красной стороной — пирожков отведаешь.
— Да ты шутки шутишь, старая!
— Не веришь? Ну смотри!
Расстелила бабка рушник на коленях красной стороной, блюдо сверху поставила. Оська глазам не поверил: лежат на блюде пирожки румяные, дух сытный идёт от них.
Отведал один — вкусно.
— А давай, покупаю!
Заплатил Оська золотую монету за рушник, блюдо в придачу взял. Только уходить собрался, как рядом старичок словно из-под земли вырос, весь белой бородой зарос. Самовар в руках держит.
— Не нужен ли тебе самовар, добрый человек?
— Самовар-то нужен, — почесал вихры Оська, — а сколько просишь за него?
— Одну золотую монету и одну серебряную, — отвечает старичок.
— Эк тебя! Ищи другого простофилю.
— То не простой самовар, а волшебный. Нальёшь воду — он сам закипит, щепок и шишек не надо. А чай-то какой! Вкусный, душистый, на травах. Пойдём к колодцу и проверим.
Пошёл Оська со старичком к колодцу, плеснул из ведра воды в самовар, и тот безо всяких дров стал носиком насвистывать. Заплатил
