доходит только один язык. Жестов. Особенно, когда жестикулируешь чем — то внушительным, вроде дубинки или биты. Вот только когда они прочувствуют на своей шкуре, каково это, когда тебя по беспределу лупят почем зря, до них может что-то и дойти.
Я — тренер. Один из тех немногих людей, кто влияет на становление человека личностью. И я должна доносить до своих учеников «правильную» позицию. Но так же я несу ответственность за этих детей. И я обязана вмешаться, если им грозит опасность, ментальная или физическая. Это тоже мой долг и я не собираюсь им пренебрегать.
* * *
Спускаюсь с крыльца спорткомплекса «Олимпия» и направляюсь к парковке, где припаркована моя ауди серебристого цвета.
Мой взгляд цепляет рядом стоящий черный внедорожник с тонированными стеклами. Шутливо отдаю поклон сидящей внутри парочке шкафообразных мужчин.
Вынужденная временная мера с которой мне пока что приходится мириться.
Раздается мелодия входящего звонка.
Занимаю водительское место, попутно отвечаю на звонок.
— Здравствуй, Кира. — Раздается мягкий баритон в динамике.
— Здравствуй, Коля.
— Уже закончила тренировку?
— Можно подумать тебе твои псы только что не сообщили. Кстати, как долго они будут следовать за мной по пятам?
— Столько, сколько потребуется, Кира. — Прозвучало тоном не терпящим возражений. — Нашего отца пытались убить. Неизвестно кто станет следующей целью. Может, это будем ты или я.
— Я тебя умоляю, — не сдержавшись, фыркнула. — Кому нужна моя жалкая душонка? Я ведь даже официально не признанная дочь Николая Бойко. К бизнесу никакого отношения не имею. Да и какой прок от моего убийства?
— А если это месть? Лучше всего ударить по старику, убив его детей.
— Не сходится. — Не соглашаюсь с родным по отцу братцем. — Если бы это была месть и целью, как ты говоришь был кто-то из нас, тогда и начали бы именно с нас. А так на отца первого совершили покушение. Кстати, как он? Я слышала его порезало осколками из-за взрыва. С того дня на связь и не выходит.
— Жить будет. Его ищейки весь город носом роют, пытаются найти организатора. Чую, скоро прольется кровь.
— Что ж его никто не заставлял становиться бандитом и наживать себе кучу врагов. Вот пусть теперь и разгребается в этом дерьме.
— Кира, нам нужно встретиться, я бы хотел обсудить с тобой нынешнюю ситуацию.
— У меня завтра выходной, я буду дома, подъезжай, если хочешь… — Предлагаю я.
— Нет. Слишком много посторонних глаз, светиться рядом с тобой не вариант. Лучше приезжай в мой загородный дом.
— Ты издеваешься? Я полдня потрачу на поездку в твой особняк! — Пытаюсь возразить. — Что за конспирация!?
— Вот именно, конспирация. Ради твоей же безопасности. Кира, ты ведь не ребёнок, чтобы не понимать, сейчас опасные времена. Придётся идти на уступки.
— Я и так пошла на уступки, когда разрешила тебе приставить ко мне сторожевых псов.
— Это необходимость. Ради твоей безопасности. И тебе, Кира, лучше слушаться меня. Я человек, который хочет о тебе позаботиться. И сделаю ради этого все. — Произносит жестко. — Даже против твоей воли.
— Хорошо. Завтра я приеду. — Соглашаюсь нехотя.
Глава 2
КИРА
****
На следующий день.
Под неустанно следующим по пятам конвоем добралась я до домика в деревне только под вечер.
Ну как домик, трехэтажный такой из камня, с кучей комнат, окруженный кирпичной стеной.
Подъезжаю к посту охраны.
Молчаливые хмурые мужики с мордой кирпичом осматривают мою машину на предмет неожиданных сюрпризов, и открывают кованные ворота, позволяя заехать во двор. Паркуюсь рядом с геликом.
Выхожу из машины, откидываю копну каштановых волос за спину, сразу замечаю Его.
Коля стоит на крыльце в позе хозяина жизни, расставив ноги, в руках телефон, в зубах сигарета. Немигающий взгляд голубых глаз направлен четко на меня.
Его пожалуй даже можно назвать красивым, высокий, поджарый, породистый. Женщины таких любят.
— Привет, Колян Колянович. — Здороваюсь, он морщится, будто зубная боль резко пробила. В детстве он терпеть не мог, когда я его так называла.
— Привет, Кира. Проходи. — Сторонится, пропуская внутрь дома, сам заходит следом, прикрывая дверь.
Я скидываю куртку, хочу повесить на вешалку, не успеваю, ее перехватывает Коля и вешает сам.
Удивленно приподнимаю бровь, с каких это пор братца пробило на галантность, тем более по отношению ко мне?
Что — то раньше я подобного за ним не наблюдала.
Прохожу в гостиную.
Она большая в белых тонах, на стенах и полу шкуры, в камине горит огонь.
Усаживаюсь на кожаный диван. Коля садится напротив, на маленьком столике стоит коньяк и два стакана.
Мужчина наливает себе. Бросает взгляд на меня. — Будешь?
— Нет, не пью, ты же знаешь. — Отмахиваюсь. — Так зачем ты позвал меня в свою глушь?
Он делает глоток, уверенно расслабившись в кресле откидывается на спинку, расставив широко ноги.
— Хотел поговорить…
— Помнится в старые времена ты не сильно — то стремился со мной болтать. И знаешь, мне всегда казалось, что ты меня ненавидишь, от того и избегаешь.
— Я и правда тебя избегал. — Вскидываю удивленно брови.
— Тогда что же изменилось сейчас? С чего вдруг заботишься? Охрану приставил…
— Раньше не мог… — Задумчиво крутит в руке стакан и не отрывает от меня пристального взгляда, будто пытается разглядеть насквозь. Неприятное чувство. — А теперь у меня полностью развязаны руки. — Отставляет стакан.
— Что ты имеешь в виду? — Не нравится мне вся эта обстановка.
— Скажи, Кира, у тебя есть цели в жизни? — Начал он разговор не с того, с чего я ожидала.
Хмурюсь. — Ну, естественно, развивать свою секцию самбо, привлечь спосоров, чтобы можно было взять побольше детей из интернатов и неблагополучных. Ну это цели, как минимум на ближайшие пару — тройку лет. А с чего вдруг ты решил за жизнь поговорить, а?
— Мне всегда это в тебе нравилось, Кира. Твоя способность пробиваться, даже без поддержки. Твоя выдержка, стойкость, стремление достичь желаемого, всегда вызывали во мне восхищение тобой. А ведь отец тебя даже не признал своей дочерью официально, и в общество не выводил.
— Он хотел. Но я сама отказалась. Вся эта завешанная мишурой жизнь не для меня. Скорее она для таких светских львиц, как твоя мама Тамара Андреевна. А мне нужно что-то простое и свое.
— В этом тоже твоя прелесть, Кира. Тебе просто не нужно то, за что другие готовы грызть друг другу глотки. Ты настоящая. — Смотрит, не отрываясь, светло-русые волосы упали на лоб, делая его какой — то потемневший взгляд еще тяжелее.
— Ой, ну все, смутил меня в конец. — Усмехаюсь. — Давай поближе к делу, пожалуйста.
— У меня
