Ника Маршал
Верь мне
Глава 1
КИРА
Вдавливаю педаль в пол, несусь на пределах скорости.
К сожалению, это не моя знакомая ауди, а громоздкий и не поворотливый гелендваген.
С ним я, к сожалению, управляюсь паршивее.
Начало осени. Дождь пусть и слабый, но дорогу смочил.
А мне это не на руку особенно когда за мной гонится мой ненаглядный «братец», а карман мне жжет флэшка с доказательствами его грешков: присвоение денег, подкуп местных властей, но все это цветочки, главное — там есть сведения, доказывающие его причастность к покушению на жизнь отца. И сам виновник моего незавидного положения, проговорился о подготовке нового.
А это уже куда серьезнее.
И если сие доказать, то грозит братцу Николаше пуля в лоб. Батенька точно с ним церемониться не будет, когда узнает, что его чадо ведет против него смертельную игру.
И я бы может и не вмешивалась в эти семейные разборки и не пыталась достать компромат на Колю и доставить его отцу, если бы не одно жирное обстоятельство, неожиданно настигшее меня. Заставившее действовать дерзко, нагло, не задумываясь о последствиях.
Несколько дней назад
*****
— И так кто мне ответит, что такое самбо?! — Мой голос эхом разносится по залу. Запыхавшиеся раскрасневшиеся после тренировки дети, группа до десяти лет, восемь мальчиков и две девочки расселись в круг с готовностью выслушать наставления тренера.
— Самооборона без оружия! — Отвечают практически хором.
— Кто ответит, почему мы не используем оружие? — Оглядываю своих маленьких учеников.
Но никто из них не решается ответить, потому продолжаю.
— Потому что здесь на ковре мы создаем оружие из вас. Выковываем и закаляем с любовью и терпением, вкладываем в вас знания и умения, превращая ваше тело в самое совершенное оружие способное защитить, обезвредить, покалечить и даже… убить. И когда вы им полностью овладеете, применение этого оружия ляжет целиком и полностью на ваши плечи. А это значит, что перед вами встанет самая сложная задача из всех, которая может выпасть на долю человека.
— Какая? — Послышались восхищенные шепотки со всех сторон.
— Обладая силой, сохранить человечность. — Заканчиваю речь и перевожу дыхание, продолжаю. — И так, ребята, у меня для вас задание к следующей тренировке: каждый подготовьте свое определение человечности. Убедительная просьба не искать информацию в интернете. Прошу отнестись к этому серьезно. Мне не нужны бездушные отмазки заученных статей. Мне важно услышать ваше мнение и понимание. На этом все. Увидимся в следующий вторник. Всем удачных выходных.
Дети прощаясь, в задумчивости покидают зал, направляясь в раздевалки.
В зале остается только самый перспективный из всех ребят, подающий большие надежды десятилетний Давид Русаков, карие глаза задумчивы и решительны.
— Что-то хочешь спросить, Давид? — Подхожу к нему ближе.
— Скажите, Кира Михайловна, сохранить человечность, это значит — никого не убивать? — Задает свой вопрос в лоб.
У Давида из родных только мать, но той не до сына. У нее новый сожитель и похоже отчим прикладывает руку к воспитанию пасынка, судя по синякам, которые я недавно увидела на его руках. Думаю из-за гнева и кипящей внутри ярости направленной на отчима, Давид так и выкладывается на тренировках. Если сейчас правильно с ним поработать и направить, то в будущем мальчишка может стать хорошим спортсменом. Но сначала нужно разобраться с проблемами, которые могут помешать воспитать психически здорового бойца.
— А сам как думаешь? — Склоняю голову на бок, всматриваясь в пацана.
— Некоторые — твари… достойны только смерти. — Процеживает сквозь крепко стиснутые зубы.
— Прекрасно тебя понимаю. Но не нам решать, кто должен умереть. Убийство тяжелый груз. Мало кто может жить с ним и продолжать оставаться человеком. Да и зачастую убийство не решает проблем, а лишь добавляет. Поверь, Давид, эти твари не стоят твоей загубленной жизни. Потому что смерть, это то, что нельзя смыть ни с памяти, ни с сердца. А с тварями можно разобраться и по другому. — Взъерошиваю его волнистые волосы. — И я могу помочь. Но для этого мне нужно знать твою ситуацию. Давид, тебя ведь… отчим обижает? — Решаю спросить прямо.
— Мгхм… — Нуверенно кивает. Трудно ребенку открывать перед кем — то свою слабость. — Он маму бьет… — Так значит еще и мать поколачивает. Мудак.
— Он сегодня дома?
— Должен вернуться после шести с работы. — Говорит с подозрительностью.
— Тебе есть у кого переночевать?
— У Вовки одноклассника. Я у него иногда остаюсь.
— Тогда сегодня домой не возвращайся, иди сразу к Вовке и маме позвони, предупреди. А за отчима не переживай, больше ты его не увидишь.
Пацан смотрит на меня недоверчиво. — Давай иди, и ни о чем не волнуйся. Увидимся во вторник.
Он скрывается за дверью.
Я достаю из рюкзака телефон и набираю номер своего «должника» полковника Дятлова.
Машка, его дочь, моя бывшая одноклассница, как — то я помогла ей, когда ее пытались изнасиловать двое отморозков, затащив в проулок. Жили мы тогда в одном районе, я как раз возвращалась после тренировки. Парням не повезло, жалости к мудакам вроде того же отчима Давида не испытываю. С того времени дядя Гена и сказал обращаться к нему «если что». Вот, кажется это «если что», наконец настало.
— Здравствуйте, дядь Ген.
— Привет, Кира, что-то случилось? — Полковник точно в курсе, что просто так звонить я ему не стану.
— Да, помощь ваша нужна.
— Не вопрос. Говори, что от меня нужно?
— Один нехороший человек, отчим одного из моих ребят плохо себя ведет. Беспредельничает, руку на мать и на пацана поднимает. Нужно ему хорошенько втолковать, как это плохо и что с ним будет, если он продолжит так себя вести.
— Домашнее насилие значит… хм… есть у меня для него одно место. Камера с бывалым зеком, который хорошо известен своими «предпочтениями». Думаю, пара суток в его теплой компании, содержательная беседа на тему профилактики домашнего насилия и этот нехороший человек забудет, как ложку держать, не то что на кого — то руку поднимать.
— То, что нужно, дядь Ген. Тогда я вам его координаты в сообщении скину.
— Договор. Кстати, Кир у Машки же днюха в следующее воскресенье. Ждем тебя на нашей даче.
— Маша уже говорила. Обязательно буду. До свиданья, дядь Ген.
Ну что ж одной проблемой меньше.
С такими, как этот отчим Давида только прямой демонстрацией силы и можно справиться, по — другому к сожалению никак. Обычно, слов эти гамадрилы абьюзивные вообще не понимают. До них
