коридор и уже было направился в библиотеку, как вдруг часы на моём запястье завибрировали.
Вызывал капитан.
— Да, пап, — сказал я, выведя сигнал на встроенный в ухо приёмник. — Что случилось?
— Зайди в рубку. Срочно, — сказал он и тут же оборвал связь.
Хмыкнув, я остановился. Постучал пальцами по алюминиевой обшивке стены. Затем пожал плечами и направился к лифту.
***
В рубке, как обычно, всё светилось фиолетовым сиянием. Через огромные окна-экраны виднелись звёзды — синевато-пурпурные, далёкие, смазанные. Помещение рубки, сплошь состоящее из приборных панелей, пищало, трещало, гудело и переливалось разноцветными огоньками.
В дальнем углу стоял Трон. Металлическая биокамера, напоминающая капсулу для анабиоза на манер тех, что по легендам были установлены на «Армстронге». Глянув на Трон, я почувствовал, как внутри всё затрепетало от предвкушения.
«Придёт час, — подумал я, рассматривая серебристые стенки, — и я окажусь внутри. Каких-то шестнадцать лет… Жалкие полтора десятилетия с хвостиком. И я позволю кораблю напиться моей крови. Крови Михаила-Творца, чьи гены покоятся во мне и ждут момента, чтобы открыть двери ковчега. Однажды это случится. И мы наконец ступим на землю спустя столько лет».
— Привет, Нил, — раздался бойкий голос Рыбакова, который сидел за длинным капитанским столом. — Падай. Разговор есть.
Я прошел к центру рубки и уселся на крохотный, но очень удобный стульчик, сделанный, как и вся мебель на корабле, из ультралегкого пластика.
Кроме инженера, за столом сидел его брат Пётр, отвечавший на «Ермаке» за систему внутренней безопасности. В отличие от вечноулыбающегося Андрея, Пётр был постоянно задумчив и никогда не говорил лишнего.
— Где отец? — спросил я, осмотревшись.
— Скоро будет, — ответил Андрей, и тут же принялся меня пытать: — Рассказывай, как оно, Нил? Девчонку присмотрел? Жениться уж скоро пора.
Рыбаков оттопырил безымянный палец, на котором белело пластмассовое кольцо, и хитро подмигнул. Я чуть улыбнулся. Отвёл взгляд.
— Рано ещё. Учиться надо. И учить.
— Пфф, — усмехнулся Андрей, — Ты голову-то иногда разгружай. Я тебе как физик с двадцатилетним стажем говорю. Движок закипит — с ума сойдёшь.
— Тихо, — подал голос его брат. — Идёт.
Двери лифта открылись. Мы втроём синхронно встали, поприветствовав Иосифа. Тот был одет в белый облегающий костюм с золотыми погонами. В руках нёс электронный планшет. Брови отчима были нахмурены, а губы под пышными чёрными усами плотно сжаты. Видимо, разговор предстоял не очень приятный.
— Привет, Нил, — скупо кивнул он, и тут же перешёл к делу: — Садитесь. Будем решать…
Мы уселись.
— В общем, Нил, все остальные уже в курсе, осталось просветить лишь тебя как члена малого совета. У нас тут интересный момент на мониторах. Крайне интересный.
Я воодушевился.
— «Армстронг»?
Отчим быстро разрушил мои надежды, отрицательно дернув головой.
— Нет. Кое-что любопытнее. Взгляни.
Он нажал на кнопку планшета, и над столом высветилась бледно-голубая голограмма звёздной карты. Проведя пальцами по воздуху, капитан изменил масштаб и сфокусировал карту на белой точке, помеченной буквой «Е». Красной отметки не наблюдалось даже рядом. Зато было кое-что новое.
— Что это такое? — спросил я, ткнув пальцем в крохотную мерцающую точку, которая медленно двигалась в направлении «Ермака» со стороны Орума. — Метеорит?
— Нет, — хмуро произнёс Пётр. — Антропогенный объект.
Я непонимающе посмотрел на него. Затем перевел взгляд на Андрея. Тот пояснил:
— Соседи наши мусорят. Это хреновина — деталь «Армстронга». И она летит с бешенной скоростью.
— В нас?
— Нет, не в нас. Рядом. Относительно рядом.
— Короче, — перебил отчим, поведя усами. — «Первые» сбросили лишнюю массу. И замедлили торможение.
Несколько секунд я обдумывал услышанное. Новость звучала крайне удручающе.
— Но даже это не самое главное, — продолжил капитан и ткнул пальцем в точку. — Присмотрись к сигналу.
Я наклонился чуть ближе к столу, стал вглядываться в мерцание. Наконец, до меня дошло. Три коротких вспышки. Три длинных. Три коротких. И снова.
— Сигнал бедствия?
Андрей и отчим синхронно кивнули. Пётр промолчал.
— Спектральный анализ показывает внутри живую материю, — сказал Рыбаков. — В совокупности с другими данными…
Он замолчал на полуслове и глянул на капитана. Тот коротко кивнул, дав разрешение.
— В общем, там люди, — выдохнул Андрей. — Живые люди. И судя по всему, «Армстронг» их бросил.
Я впал в ступор. Понадобилось время, чтобы осознать сказанное инженером.
Что значит бросил? Как можно бросить живых людей в космосе? Это звучало настолько противоестественно, что в первую секунду я подумал, будто отчим с помощниками решили меня разыграть. Наверняка, всю эту злую шутку придумал Рыбаков, чтобы развеять скуку и посмеяться над моей растерянностью. Вполне в его стиле.
Но чем дольше я смотрел на их лица, тем сильнее разливалась чернота под рёбрами.
— Вы сейчас серьёзно?
Инженер и отчим переглянулись, будто не поняли вопроса. Пётр хмыкнул.
— Зачем они это сделали? — спросил я.
— Мы не знаем, — развёл руками Рыбаков. — По всем расчётам, они должны продолжать торможение, но с недавнего времени «Армстронг» идёт быстрее, чем предполагалось. Гораздо быстрее.
— Они рискуют, — озвучил догадку Пётр. — Понимают, что им придётся обходить Облако, и поэтому решили сожрать часть пути, сбросив балласт. Чтоб мы не угнались.
— Но ведь это люди!
Я встал из-за стола и подошёл к окнам-экранам. Посмотрел в бескрайнюю черноту. Где-то там, в пустоте, сейчас умирали такие же путешественники, как и мы. Такие же дети космоса, выросшие на космическом ковчеге. Люди, которых предали собственные братья и сёстры…
Я обернулся и посмотрел на отчима.
— Мы можем их вытащить?
Отчим поджал губы и глянул на Рыбакова. Тот хмыкнул, развёл руками. Пётр тяжело выдохнул. И внезапно я понял, что всё это уже обсуждалось. И брошенные «первые», и возможность их спасения и главное — то, как я отреагирую на новость.
— В теории можем, — сказал Рыбаков непривычно тихим голосом.
— А на практике?
Инженер и капитан вновь переглянулись.
— Нил… — сказал отчим после недолгого молчания. — Пойми меня правильно. Мы живём вовсе не в текстах, которые ты привык читать. Это жизнь, Нил… Это космос. И иногда здесь приходится жертвовать.
Резко дернув головой, я подошёл к столу и посмотрел в переносицу Рыбакову.
— Андрей. Мы можем их вытащить?
Тот кивнул, не поднимая глаз. Затем сказал:
— Два с половиной года. Плюс-минус пара дней по грубым расчетам. И это только, чтобы сделать маневр. Ещё столько же понадобится, чтобы вернуться на курс.
— Нил, ты не дурак, — повысил голос капитан. — Подумай холодной головой! Нет никаких гарантий, что эти люди вообще будут живы, когда мы заберём их. Это может оказаться пустой тратой времени. И если сейчас мы дёрнемся, то упустим «Армстронг» навсегда. Пойми, у нас ещё есть шанс прийти первыми. Пусть небольшой, но шанс. Защита «первых» слаба, и им,
