constabat, ab Anchise as Venere deducens genus, forma omnium civium excellentissimus, vigore animi acerrimus, munificentia effusissimus, animo super humanam et naturam et fidem evectus, magnitudine cogitationum, celeritate bellandi patientia periculorum, Magno illi Alexandro, sed sobrio, neque iracundo, simillimus: qui denique semper et somno et cibo in vitam, non in voluptatem uteretur[5].
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ.
МАРК АНТОНИЙ{10}.
ЛЕПИД{11}.
КОРНЕЛИЯ
жена Помпея{12}.
ПТОЛЕМЕЙ
царь Египетский{13}.
КЛЕОПАТРА
сестра Птолемея.
ПОТИН
главный советник царя Египетского{14}.
АХИЛЛА
военачальник царя Египетского.
СЕПТИМИЙ
римский военный трибун на службе у царя Египетского.
ХАРМИОНА
наперсница Клеопатры.
АХОРЕЙ
конюший Клеопатры.
ФИЛИПП
отпущенник Помпея.
РИМСКИЕ ВОИНЫ.
ЕГИПЕТСКИЕ ВОИНЫ.
Действие происходит во дворце Птолемея в Александрии.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Птолемей, Потин, Ахилла, Септимий.
Птолемей.
Решенье принял рок, и дождались мы вести,
Что зятю им в удел назначено и тестю.
Пока бессмертные в совете длили спор,
Произнесен за них Фарсалом приговор{15}.
Разлив и буйство рек, которым места мало
От крови родственной в привычных руслах стало;
Нагромождение орлов{16}, оружья, лат
В полях, где над землей плывет тяжелый смрад;
И груды мертвецов, лишенных погребенья,
За что обрушится самой природы мщенье
На тех, кто жив и кто, оставив трупы гнить,
Заразу в воздухе им дал распространить, —
Вот знак, что у судьбы в суде ее верховном
По праву сильного Помпей сочтен виновным.
Злосчастный этот вождь, что так обласкан был
Фортуной ветреной, но больше ей не мил,
Своим падением являет миру снова
Пример превратности величия земного.
Разбитый, он бежит, он, чьих побед число
Лишь с доблестью его сравнимо быть могло,
И направляется, спеша от тестя скрыться,
К нам, нашим гаваням, твердыням и столице —
К пределам, где, ведя с титанами войну,
Нашли прибежище и боги в старину.
Он мнит: Египет наш, его призыву внемля,
Спасти, как небо спас, теперь сумеет землю
И мир, шатнувшийся под тяжестью невзгод,
Сочувственным плечом бесстрашно подопрет.
Став ныне беглецу врагами иль друзьями,
Мы превратим наш край, обильный чудесами,
В гробницу иль оплот свободы мировой:
Судьбу вселенной всей Помпей везет с собой.
Обдумать надо нам, поддержим ли его мы.
Он ветвь масличную{17} нам принесет иль громы,
Рискуя скипетром и головой того,
Чей стал отец царем по милости его{18}.
Должны ли мы принять участие в Помпее,
Иль нам его во прах низринуть поскорее?
Бедой грозит одно, сулит другое стыд.
Несчастья я боюсь, позор меня страшит.
Как я ни поступлю, Фортуна так упряма.
Что не избегнуть мне опасности иль срама.
Я перед выбором поставлен роковым.
Так подскажите мне, идти путем каким.
Победу Цезаря в борьбе междоусобной
Лишь мы свести на нет иль довершить способны,
И ни один из тех, кто троном обладал,
С советом дел важней вовек не обсуждал.
Потин.
Пресветлый государь! Где тяжбу меч решает,
Там право — звук пустой, который жить мешает,
И кто пытается отстаивать закон,
Тот не блюдет его, а лишь колеблет трон.
Чужие и свои оценим трезво силы.
Помпей разбит, ему удача изменила.
Он не от одного лишь Цезаря бежит:
Ему проклятья шлют сенат, чей цвет лежит,
Фарсальским коршунам добычей став позорной,
В полях, дымящихся еще от крови черной;
И Рим, который он обрек навек ярму,
Верх над собою взять дав тестю своему;
И те союзные державы, чьи народы
Он разорил дотла, готовя рать к походу,
Чьих подданных в бою бесцельно погубил,
Чьи троны покачнул и скипетры разбил.
Причина общих бед, внушая всем презренье,
Он ото всех бежит под гнетом пораженья.
Того, кто стольким враг, не защитить тебе.
Мог только он один спасти себя в борьбе,
Но раз не смог, падет теперь неотвратимо.
Поднимешь ли ты груз, согнувший плечи Рима,
Похоронивший мир под тяжестью своей,
Груз, под которым ниц повержен сам Помпей?
Поддерживая тех, кто стал нелюб Фортуне,
Из чувства долга мы собой рискуем втуне:
Ведь верность, коль ее блюсти расчета нет,
Хотя и красит нас, но нам приносит вред,
На нас столь тяжкие удары навлекая,
Что не властна смягчить их слава никакая.
Не жди, пока твой край опустошат они.
К бессмертным и судьбе, мой государь, примкни,
Несправедливость им в упрек не ставь напрасно,
А с трепетом склонись пред волей их всевластной.
Покорность изъяви веленьям их любым
И побежденного добей в угоду им.
Он направляется, страшась небесной мести,
Сюда, чтоб ею ты постигнут был с ним вместе,
Чтоб голова его, что чудом спасена,
В могилу близкую упала не одна.
Его прибытье к нам — преступное деянье,
Не знак доверия, а дружбы осмеянье:
Он не щадит того, кем должен дорожить.
Суди же сам, мой царь, достоин ли он жить.
Не обмани Помпей твоих надежд, властитель,
Плыви он с Лесбоса к тебе, как победитель,
Ты с ликованием его принять бы мог;
Но раз он побежден, пеняет пусть на рок.
Мне враг не сам Помпей, а лишь его несчастье.
Богам покорствуя, удел свой буду клясть я
И с горестью вонжу в изгнанника кинжал,
Который Цезарю уже предназначал.
Дай поступиться, царь, нам головой Помпея,
Чтоб не пришлось тебе пожертвовать своею,
И пусть предателем молва тебя честит.
Тот не удержит власть, кто верность слову чтит.
Где к средствам прибегать не склонны без разбора,
Там заколеблются устои трона скоро.
Коль не дерзает царь стать выше, чем закон,
Вред справедливостью чинит престолу он:
Боясь ее презреть, он всех начнет бояться.
Чтоб все возмочь, ни с чем должны
