колер не совсем совпал, однако же зелёная), а тут вот грузчики углом впахались, как выворачивали холодильник из тесноты марша на узкую площадку, покуда пёрли куда там надо было дотащить…
Обычный с некоторых недавних пор предикамент — Антонина Васильна забыть изволили, что дома хлеба нет, вот и послала. Нет, насчёт «послала» следует поаккуратнее, Дмитро Иваныч не из тех, кого можно послать. Старший Преподаватель на факультете Английского языка. Вуз хоть и провинциальный, но именной и Краснознамённый, не хухры-мухры. Причём не просто Старший Преподаватель, как прочие сверчки по своим шесткам, а СП с личным багажом, филологичным…
И тут вам не здесь, а уж тем более не там, в азиатской Азии, где ханы с баями перекрасились в Генсеков соответственных ЦК КПСС, а должности, дипломы, научные степеня́ и лауреатства просто вид товара сезонных распродаж и внутриклановых подношений.
Так стоит ли дивиться, что дача товарища Рашидова полдня даёт отпор десантному батальону внутренних войск особого назначения? «Цып! Цып! Мои цыплятки!. Чик-чик-чик, мои ребятки!.»
М-да… пушистые комочки… Партия сказала «надо!» и — пошли эшелоны туфты и приписок Белого Золота, если уж Старшему Брату никак не доходит, что не может поле три раза кряду рожать хлопок в один год, сколько бы бумажных миллионов ты не внедрял на ирригацию. Не-мо-жет: хоть АКээМами его перепаши…
Непотизм от Латинского «племянник», кажется? Ну не то, чтобы у нас, в остальной соц-Азии на одной шестой земного шара, совсем уж так тебе и без клановщины: кум, сват, брат — от этого не не уйти и не отвертеться, ты ж не упырь какой-то. И в этой, кстати, области взаимопониманий, нам остаётся только лишь завидовать Евреям — те своего непременно пристроят, даже если он полный мудак, и если даже таки прекрасно видят, что мудак безнадёжнейший, однако фамилия Зильберфингерсман обязывает пристроить…
А у наших, у Славянских мудаков? «Петро, ты сидел?» — «Та сидiв, а шо?» — «Так и я ж сидел, а Иван вон не сидел». — «Так шо? Посо́дим?» — «Да нада б за́няться…»
Однако же одно дело туфта дипломов и сертификатов, но совсем вторая разница — багаж. Его головой заработать надо. А голова у Дмитра Иваныча всегда на плечах имелась, смолоду. Ещё как только-только получил диплом учителя Укр. Мови та Лiт-ри и предложили годичные курсы переквалификации на Английский язык — он даже и думать не стал: конечно! Это же как 2 диплома получается, а 2 диплома всё равно, что 2 лыжные палки.
Украинская палка особенно полезна в интеллигентной среде затюканных засильем Москалей на ключевых постах. Скромный «учитель мовы» это типа пропуска к таким корифеям как Борис Тэн, переводчик Одиссеи на Украинский, и к прочим нужным людям с багажами.
Отсюда же и должность на кафедре Английского в провинциальном педвузе, а не класрука в сельской школе.
С годами и произношение пришло, хотя у Ромы Гуревича оно получше. Они как-то натасканнее к языкам, и к театральщине тоже, эти собратья из интеллигентной прослойки гнобимых вертухаями-ключниками. Ну а Шевченко, что ж, объективные причины… мы все продукты текущего вокруг нас периода, а в его времена класс пролетариата ещё даже зародиться не успел как будущий гегемон… вот и проскальзывают у него высказывания в духе хуторских дебилов середины прошлого столетия…
Однако Рома может спать спокойно — 98,9 % Украиноязычного населения знакомо с Великим Кобзарем лишь понаслышке, за исключением бессмертной строки «…і виріс я на чужині, і сивію в чужому краї…», но и не более того, спасибо обязательному среднему УкрССР. На территории которой окончание фамилии на «-ко» совсем не означает, что это сейчас не сексот с тобою анекдоты травит. А сколько всяких «-ко» дослужились до верхних вертухайских эшелонов? То-то же. Социализм он всех нивелирует.
В общем, багаж мало-помалу, а таки скопился. Перевод с Английского пьесы Шекспира! Ха! Как вам это нравится?
Борис Тэн в ту пору бросил клич — донесём Шекспира до Украинского читателя! Вот Дмитро Иваныч и стал одним из доносителей… нет, ну то есть… эта двусмысленность тут ни в какие ворота…
Да, к нему, конечно, подходили из КГБ, когда он уже в институте работал. Вернее вызывали, с предложением, чтобы сотрудничал. Ну так он ни да, ни нет, подумать надо. Тянул волынку пока не отстали.
Отец его ещё в студенческие годы предупреждал: «Будуть вербувати. У зрадники не йди!»
И, как следствие, в соответствующей графе на одном из листков бумаги в папочке со словом «Дело» на белой податливо-картонной обложке, аккуратно-чиновничьим почерком вписалась соответствующая пометка. Два белые шнурочка, вклеенные посерёдке обложечных краёв, увязались «на бантик», не туго, и папочка вернулась в угловатый сейф сумрачно-сталистого оттенка за спиной деловода.
Так и прилипло на Дмитра Иваныча негласное мнение, что симпатизирует, втихомолку, Украинскому национализму, однако в общественном поведении он подтверждений тому не проявлял, за исключением факта своего общения в повседневной жизни исключительно на Украинском языке, как на бытовом, так и преподавательском уровнях.
Впрочем, факту пользования родной «мовой» статьи Уголовного Кодекса УкрССР наказание не предусматривали, вот он и жил себе спокойно, преподавал какую-то из грамматик Английского будущим учителям Английского, невзирая на глухие слухи просочившиеся сквозь сталь в стенках сейфа. Город-то маленький.
Да, он может поклясться, что при поездках в Киев (4 часа электричкой в один конец) к нему, по прибытии на пригородный вокзал, прикреплялась группа людей в штатском, которые передавали его друг другу — «вели» на протяжении передвижений средствами городского транспорта. Их выдавало неотличимо одинаковое безразличие на лицах — как и предписывал оперативный инструктаж — и это совпадение усугубляясь отсутствием задумчивости «про своё», хотя бы иногда. Такого не подделать.
Маститый Борис Тэн и «сочувствующие» редакторы столичных книгоиздательств кивали с полным пониманием, когда делился своими наблюдениями из трамвайно-тролейбусной жизни столицы, но ни один не выдвинул хоть мало-мальски вразумительной версии возможных причин подмены его портфеля в вагоне подземного метро сотрудниками КГБ.
Объёмистый портфель коричневой искусственной кожи с ввалившимися боками. Он ухватил его из-под своего сиденья и сошёл на нужной станции. Не сразу даже и заметил, что портфель-то подменили, до того схожи. А когда Дмитро Иваныч его открыл, там оказалась рабочая спецовка скрученная шохом-мохом. Иди и думай что подумать. Синяя рабочая спецовка, вернее даже комбинезон. Достаточно несвежий. Специфично чекистское чувство юмора…
В целом, жизнь, можно сказать, удалась, если особо не вдумываться… Не считая досадных моментов, когда Антонина Васильна забывает хлеб купить. Впрочем, тоже
