недели были тяжелыми для меня. Постоянное сомнение в Регине и в своем разуме сделало меня настоящим агрессивным параноиком.
– Ты не она. – тихо проговорил я.
– Что? – побледнела Регина.
– Ты не моя жена. Ты выглядишь как она, говоришь как она, но ты не Регина.
– Что за чушь! – возмутилась она. – А кто же я тогда?
– Вот ты мне и скажи.
Я поднялся из-за стола, и Регина в страхе попятилась от меня. Видимо что-то в моем взгляде напугало ее так сильно, что она выставила руку перед собой.
– Не подходи ко мне, Эрик, ты не в себе!
Однако я медленно двинулся к жене. Меня трясло от чувства, которое я сам не до конца мог объяснить. Злость? Недоверие? Страх?
Прижав Регину к входной двери и заключив ее в клетку своих рук, я процедил:
– Кто ты такая?
Резко оттолкнув меня и схватив пальто, Регина выбежала за дверь.
Я вдруг очнулся. Что же я наделал? Набросился на жену из-за своего смутного подозрения, которое я даже сформулировать не мог! Что же со мной творилось?
***
Через полчаса раздался стук в дверь. За ней меня ждали два санитара и Регина, нервно ломающая пальцы.
– Пожалуйста, Эрик, не сопротивляйся. – прошептала жена. – Тебе нужна помощь.
К тому моменту я так погряз в чувстве вины за безобразную сцену, устроенную мной ранее, что без протеста разрешил сопроводить себя в машину.
Психиатрическая больница «Хэлси Майнд» открыла для меня свои двери. Я не сопротивлялся не только из-за стыда перед Региной, но и потому, что хотел получить ответы на свои вопросы. Так как я вел себя смирно, санитары не стали вкалывать мне успокоительное.
Утром меня ждала встреча с главным врачом больницы. В кабинет, куда меня привели санитары, вошел полный мужчина лет шестидесяти с усталым взглядом в очках с тонкой оправой.
– Меня зовут доктор Джеймс Перри. – говорит он. – Эрик, как вы думаете, почему вы попали сюда?
В моей голове, словно пчелы, жужжат вопросы. Я помалкиваю, не зная с чего начать. Затем, решив, что я и так уже в психиатрической больнице и терять мне нечего, я выпаливаю:
– Мне кажется, что мою жену заменил кто-то другой.
И, словно прорывает плотину в моем разуме, я выкладываю врачу все: о странном поведении Регины, о тревожном ожидании чего-то плохого, о своей паранойе и агрессии.
– Почему вам кажется, что Регину подменили? – спрашивает доктор Перри.
– Она выглядит и говорит как моя жена, но что-то неуловимое не дает мне покоя. Все аргументы, что я вам привожу, кажутся бредом!
– Что ж, понятно…– внимательно смотрит на меня доктор. – Я начинаю понимать,что с вами, однако, я хотел бы провести ряд анализов, если вы не против.
Я осознаю, что, при всей вежливости доктора, выбора нет. У меня берут кровь на анализ, проводят электроэнцефалографию. Также меня заставляют пройти уйму психологических тестов. К концу дня мой мозг гудит от напряжения.
На следующий день я вновь сижу в кабинете у доктора Перри и он, наконец, вносит ясность в мои раздробленные мысли.
– То, что вы сейчас испытываете, это достаточно редкий феномен. Он называется «синдром Капгра». Одной из причин появления этого синдрома, является травма головы, как в вашем случае. Синдром Капгра характеризуется восприятием близкого человека, в вашем случае жены, как другого человека, похожего, но при этом совершенно иного, чуждого, присвоившего облик близкого человека. Вы убеждены в том, что ваш близкий не является таковым, а подменен лицом, которое в точности является его копией или двойником.
– Получается, что это мой разум играет со мной, и Регина на самом деле Регина?
– Именно так. – подтверждает доктор Перри.
– Почему только она? Почему остальные кажутся мне нормальными?
– Это интересный вопрос. Вы сказали, что виделись с родителями и сестрой, но они не показались вам «другими», значит, ваш синдром распространяется только на Регину. Однако я не могу утверждать, что так все и останется. Вполне возможно, вам покажется, что двойником подменили кого-то еще из ваших близких.
– Как это вылечить? – с трудом говорю я.
– Я могу назначить вам нейролептики, но я считаю, что пока рано прибегать к медикаментозному лечению.
– Что же мне делать?
– В первую очередь не зацикливаться на этом. Отвлеките свое внимание на другие занятия и события. Вы скоро выходите на работу?
– Да, на следующей неделе.
– Отлично! Так вы почувствуете себя намного лучше. Когда вы выйдете из своих четырех стен, то сможете более спокойно отнестись к данной ситуации.
«Спокойно отнестись?» – проносится в моих мыслях. «Я, черт возьми, не узнаю собственную жену!».
– Это пройдет? – как можно сдержаннее спрашиваю я, хотя внутри все клокочет от ярости.
– Травма головы – опасная штука. Я не могу сказать, пройдет ли это вообще, поэтому вам придется научиться жить с этим.
Меня выпускают из больницы на следующий день, и я чувствую себя еще более разбитым, чем когда меня вели санитары.
3.
Несколько дней после этого мы с Региной ходим вокруг друг друга на цыпочках. Наматывая круги, каждый из нас пытается смириться с новым положением вещей. Регина привыкает ко мне новому: недоверчивому, пристально вглядывающемуся в ее глаза. Я стараюсь не слушать свой разум, говорящий, что все неправильно, все ложь.
Наконец приходит день выхода на работу. Я жду не дождусь, когда смогу сбежать из этих душных стен еще недавно любимой квартиры.
Впервые за три недели я чувствую прилив сил, когда бодро шагаю пешком до архитектурной фирмы, в которой я работаю. В очередной раз благодарю судьбу, что она находится в паре кварталов от моего дома, что дает мне возможность немного прогуляться.
Несмотря на слабую тупую боль в ребрах, последний привет от аварии, я жадно вдыхаю теплый сентябрьский воздух. Чувствую, что губы сами собой растягиваются в улыбке. Может, еще все образуется?
Впереди я вижу высокий стеклянный небоскреб, от граней которого отражается осеннее солнце. При взгляде на него сердце немного сжимается, сегодня здание нашей архитектурной фирмы особенно прекрасно.
Едва я поднимаюсь на тринадцатый этаж, где располагается мой офис, как ко мне с распростертыми объятиями подходит Джон, мой лучший друг и коллега.
– Эрик, дружище, ну как ты? – громогласно спрашивает он на весь офис.
Он всегда такой, веселый и громкий. Сколько раз, находясь на работе или сидя с ним в пабе, я просил его быть потише, но все без толку. Стиснув меня в медвежьих объятиях, он привлекает к нам еще большее внимание.
Аккуратно отстранившись, я замечаю, что его, обычно светлую, кожу сейчас покрывает ровный коричневый
