в омуте не притоп. Еле откачала его бабка тогда. Вот и стал малость дурковатым… Но руки, повторюсь, золотые. И стреляет отлично.
ОСОБИСТ
Ты, конечно, командир, тебе и решать. (Огрызнувшись) Гляди только, как бы он отлично не в ту сторону стрелять не начал!
КОМАНДИР
Может, хватит нам уже собачиться, майор? Давай на гансов сил и злости оставим. Время покажет, кто прав. Если будет кому это кино смотреть. (Встаёт) Всё, ступай к бойцам. А я комиссара навещу-попрощаюсь…
1.5. ХУТОР. СБОРЫ И ПОСТРОЕНИЕ. НАТ. ДЕНЬ
Помывка партизан в озере, плотный завтрак, погрузка поклажи и легкораненых на телеги. Телег всего три. Сам отряд небольшой (порядка сорока человек) и сильно потрёпанный. Перед выходом командир строит личный состав. Услышав команду, Иван, будучи один, вне зоны видения прочих, достаёт из-под амбарной стрехи немецкий пистолет «Люггер», завёрнутый в тряпицу. Пистолет Иван прячет за пазуху, бормоча при этом что-то невнятное.
Вид у построенного войска ещё тот: у кого-то обувка каши просит, у кого-то с оружием беда. Есть даже вооружённые топорами и просто дубинами. По сути, в полноценной военной форме здесь только один человек — Володя, в петлицах которого кубари лейтенанта. Есть и несколько женщин, одна из них — Лена.
КОМАНДИР
Равняйсь. Смирно. Бойцы! Времени на долгие речи нет. Немцы рядом. Пойдём через Змеево болото. Идти тихо. Не кричать, не стрелять, котелками не брякать. Идём колонной по два, с интервалом пять метров между парами. Первая телега — через две пары. Вторая — ещё через две. И третья — так же. Лошадей беречь больше, чем себя. Друг за дружкой тоже приглядывай! Всё. Нале-во. Шагом марш.
1.6. ЛЕСНАЯ ДОРОГА. НАТ. ДЕНЬ
Маленькая колонна партизан уходит к болоту. Держась за третью телегу, идет угрюмый Иван. У самого болота перед кромкой чахлого леса он в последний раз оглядывается.
1.7. ХУТОР. ПЛОЩАДЬ. НАТ. ДЕНЬ
Установленное в центре хутора ржавое било[1]. Уже совсем седой, но ещё с прямой спиной старик Лукич бьёт в него, созывая народ. Люди подтягиваются на площадь, их немного, преимущественно бабы, ребятишки. Мужчины представлены парочкой глубоких стариков да одноруким инвалидом Афанасием (50).
СТАРОСТА
Уж простите, хуторяне. Худые у меня для вас вести.
АФАНАСИЙ
Эк удивил. Так ведь иных по нынешним временам не бывает. Так что валяй, Лукич, излагай.
СТАРОСТА
По всему, ближе к вечеру сызнова немец в гости заявится.
СТАРУХА ГЛАФИРА
От таких гостей мясо слезет с костей.
СТАРОСТА
А ну цыц, Глафира! Тебе слова дадено не было.
СТАРУХА ГЛАФИРА
А кто ты есть такой, чтоб мне рот затыкать? Думаешь, ежели тебя германцы верховодить поставили, теперь и слова поперёк не скажи? Да тьфу на тебя!
АФАНАСИЙ
Бабка Глафира! Угомонись!
АГАТА
И то правда! (Старухе) Чего ты до нёго чипляешься? Сама знаешь, не по своей воле Лукич в старосты подался.
Но старуха гнёт своё.
СТАРУХА ГЛАФИРА
Кто в кони пошёл — вот тот пущай и возит. А я сёдня последнее, что по сусекам наскребла, нашим хлопцам в дорогу всучила. Так что извиняйте, православныя, для германцев разносолов не осталось. А ежели даже и есть ещё чего — во им! (Показывает кукиш)
СТАРОСТА
Ты, Глафира, который год свой срок на этой земле перехаживаешь. Потому тебе хошь трава не расти, можно и фиги немцу казать. А я… (Обводит взглядом собравшихся) за всё обчество пекусь. Вон (кивает на детишек) наперёд всего за эту сопливую команду. Разницу чуешь? Потому вот какой будет вам, хуторяне, мой наказ: немцы, как заявятся, всенепременно про партизан спрашивать будут. Так вы не юлите, отвечайте, как оно как бы есть. Дескать, да, было дело: вчерась заявились, встали ночлегом, переночевали, утром ушли. Трёх лошадей по дворам забрали да три же телеги обчественные реквизировали. А попробуй не дать, коли они с оружием? А куда ушли — Бог весть, нам про то не докладали. Всё ясно?
Бабы понимающе кивают головами. Одна из них — разбитная бабёнка Анфиса интересуется.
АНФИСА
Лукич! А то правда, что Ванька-дурачок с партизанами ушёл?
СТАРОСТА
Правда. Уж не знаю, на шута он им сдался.
АНФИСА
Получается, хата Симоновны таперича свободная?
СТАРОСТА
А тебе-то что?
АНФИСА
Може, я переселиться туда желаю. У меня в дому крыша зовсим худая, вот-вот провалится, а латать кому? Мужичков нетути.
СТАРУХА ГЛАФИРА
Сдурела, баба?! Там же нечистый водится! (Осеняет себя крестным знамением)
АНФИСА
Да по мне — хошь бы и нечистый, было б тяпло да чисто. И вообще. Може, я эта, как её… Атеистка, во!
СТАРУХА ГЛАФИРА
Тьфу на тебя! Сатана в юбке!
КТО-ТО ИЗ БАБ
А ты, Анфиска, немцев попроси. Пусть пособят. Они и крышу покроют, и тебя самою заодно.
Бабы дружно гогочут.
СТАРОСТА
А ну цыц! Я так полагаю, что хату Ванькину, ноне пустую, мы для немцев оставим. Пусть уж лучше они там наособицу наездами обретаются.
СТАРУХА
В кои-то веки умное слово сказал. Нечистый германцу — самая та компания.
СТАРОСТА
Вот такие, хуторяне, будут мои печальные слова. На этом — всё, расходимся. Да, и собак, у кого остались, поховайте. Мне немцы ещё в прошлый раз такое указание выдали… (Люди печально расходятся) Агата, задержись.
АФАНАСИЙ
Лукич, так мы на озеро едем?
СТАРОСТА
Да-да, ступай, запрягай свою Звёздочку. Я сейчас.
Староста подходит к Агате. Это молодая девушка, ровесница Лены. Но если в той угадывалось явное городское, даже столичное, то здесь — типичная деревенская классика: кровь с молоком, полна пазуха, толстая коса. Всем хороша девка, только лицо подкачало, рябое — щёки, лоб густо усыпаны оставленными оспой шрамами и рытвинами.
СТАРОСТА
Раненого комиссара у тебя в хате оставили?
АГАТА
Какого раненого? О чём ты, Лукич?
СТАРОСТА
Ты мне, девка, зубы не заговаривай! Как он? Ходить может?
АГАТА
Какое! Мало что ноги перебиты и кровищи потерял — у-уу, так ещё лихоманка началась. Вторые сутки в жару да в бреду мечется… Думала, може, у Ваньки от бабки травки какие целебные остались, а он, вишь, с партизанами возьми да уйди. (Подозрительно) А ты откудова про комиссара знаешь?
СТАРОСТА
Анфиска мне доложилась. Она вчера в огороде допоздна возилась и видела, как его к тебе тишком заносили.
Агата всплёскивает руками.
АГАТА
Охушки! Ой, худо, что видала!
СТАРОСТА
Да уж ничего хорошего. От этой стерьвы чего угодно ожидать можно. (Поразмыслив) Мы сейчас с Афанасием на озеро съездим, перемёты проверим. (Кривится) Немец, он дюже до нашей рыбки охоч. Растудыть ему в дышло!.. В общем, через пару часиков
