за его работой и перенимать отцову сноровку. Жили они от ближнего селенья далеко (только с вершины холма казалось, что рукой подать!), со всеми заботами приходилось управляться самим. Мать лепила глиняную посуду, шила одежду простыми иглами из тернового шипа. Хотя была у неё и бронзовая иголка, привезённая отцом в подарок с киевского торга. Да жалела её.
Топоры, ножи, косы не только вострил, но и ковал отец собственными руками. Был он, что называется, и швец, и жнец, и на дуде игрец. За всё брался, всё у него получалось на диво.
— А что, отче, — спрашивал Званка, — мог бы ты сковать плуг в сорок пудов, чтобы запрячь в него Огненного Змея?
Отец усмехался.
— Кабы был у меня богатырский молот, тогда смог бы. Но где нам с тобою отыскать Огненного Змея? Что-то не видать его над нашими холмами.
Однако мысль о змее запала в отцову голову. Однажды в знойный полдень Добрило разложил вокруг себя какие-то лучинки, обрывок холстины и смотанную кольцом пеньковую верёвку. Званку просил подать то нож, чтобы обстругать палочки, то в малом горшке варево из рыбьих костей, которое употреблял вместо клея. Вскоре на раму из тонких лучин отец натянул холстину, закрепил её крепко-накрепко, привязал к одному концу верёвку, а от другого пустил длинный мочальный хвост.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
— Сделаем-ка сами чудище, — приговаривал он. — Надобно нашему змею стать лёгким и прочным, чтоб ветер поднял его и понёс подобно небесной лодочке. Попроси у матери отвар из красящих листьев: нарисуем змею синие усищи, зелёные очи и пасть с красными зубами.
Званка только глазами хлопал, видя, как под руками отца возникает на чистой холстине свирепая морда. Но страху своего не выдавал. Одно ему было чудно́: как же взлетит этот змей с мочальным хвостом? Неужто у него вырастут крылья? Или надо подняться на вершину холма и оттуда сбросить его вниз? Тогда он слетит сам собою, как в зиму падают хлопья снега.
Но отец не стал взбираться на холм. Он дождался порыва ветра и побежал между холмами, подкинув холстинного змея и натягивая верёвку.
Ах, как взмыл змей к небесам! Как вольно стал парить над землёю! А если терял силу, начинал опадать — тут уж надобно было мчаться во всю прыть, чтобы ветер вновь подхватил летунца и понёс в своём потоке. Утомившись, Званка короткой подсечкой осаживал летающего змея наземь.
Забавы эти стали его главной утехой. А отец делал всё новых и новых летунцов. Изловчился прикреплять сбоку пустую камышинку: тогда ветер свистел в неё, как в дудку, и змей пел на лету, будто и впрямь был живой…
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Княжья дружина
⠀⠀ ⠀⠀
Прогудели над Змиевым холмом осенние бури. В одну ночь всё переменилось, земля словно накрылась белым платком. Деревья тоже накинули на плечи беличьи шубейки. От первого снега не студёно, только радостно.
Отец обещал Званке: по первому санному пути поедут они в крепость — отвозить дань князю.
И вот настал долгожданный день. Везли из дому полные сани: холсты, полотна, шкурки белок, связками по пяти штук, да ещё кадушку липового мёду, да кули с зерном, да копчёное мясо.
— Эх, друже, — говорили с насмешливым укором Добриле княжьи дружинники, — раньше ты других понуждал нести дань князю, а ныне сам везёшь с покорностью. Знать, отвернулась от тебя удача!
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Добрило рассудительно отвечал:
— Целый год живу на своём подворье хозяином. А вы, други, за чужим столом хлеб едите. Путь держите, куда укажут. Кто же из нас удачливее?
Дружинники только смеялись, довольные своей беззаботной жизнью. Не все среди них были славянами. Званка видел ратников совсем другого обличья, с глазами прозрачнее льда. Между собою они переговаривались на чужом языке, отрывисто и непонятно, славянскую же речь коверкали.
— Отче, что за люди? — шёпотом спросил Званка у отца.
Тот отозвался:
— Варяги. Пришли с князем Олегом от Алатырского моря, его ещё называют Варяжским.
— Где это?
— Далече. Слыхал про такой путь «из варяг в греки»? Мы живём на его середине. С одного конца, возле тёплого моря, — греческий Царьград стоит. На другом конце, у моря холодного, — живут варяги. Бедны они, хоть и драчливы. Рыщут по свету, ищут себе службы, стола сытного, платья крепкого. Кто их кормит, за того и бьются.
— Чудно! — сказал маленький Званка. — А про что они сейчас поют?
Добрило прислушался.
— Про свою храбрость да про холодное море на родине. Варяги любят слагать песни.
— Эй, Добрило-друг! — закричал один из варягов, по прозвищу Бычья нога. — Сам не хочешь вернуться в дружину, так присылай сына. Обещаю сделать из него знатного воина!
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Набег печенегов
⠀⠀ ⠀⠀
Где день прокатится, там и год поторопится.
Снова наступила весна. Сошли льдины с рек, прошумела, заливая берега, мутная пенная вода. Земля приукрасилась свежей травой. Молодые листья на берёзах вспыхнули, будто зелёные огоньки! Вот уже и красное лето не за горами.
Мать Званки ещё при ясном месяце отправилась собирать на лужайках семь цветов, чтобы сварить из них отвар — питьё от многих хворей. Цветы эти росли потаённо и при дневном свете теряли свою силу. «Только в чародейную ночь, когда реки текут серебром, а деревья разговаривают друг с другом и переходят с места на место, можно найти такие волшебные цветики», — говорила Красава.
Но вернулась она быстрей быстрого. И цветов не нарвала. Заря едва занималась маковым румянцем.
Чужие кони ржут в степи, — вскричала, запыхавшись, мать. — Печенеги идут.
Добрило-пахарь вскочил на ноги. Куда уж тут раздумывать Надо в крепость знак подать. Самим спасаться некогда.
— Неси, жена, горячий, уголёк из очага. Поджигай, проворней крышу! А ты, Званка, садись на коня, да не в крепость скачи, а между холмами, к родичам. По если увидишь, что и огонь у них над избами, то свороти в сторону. Окольным путём пробирайся к Киеву. Будем живы, там свидимся. А нет, так ступай сам в княжью дружину, знать, выпала тебе судьба меч носить, а не землю пахать.
Пока Добрило давал торопливые наставления, сыну первую стрелу на лук, чтобы встретить врагов, мать успела лишь кинуть сыну полотенце с разноцветным узором. Закричала со слезами:
— Сбереги, сынок, прощанье материнское. Шибче скачи, на нас не оглядывайся!
⠀⠀ ⠀⠀
