ей было десять. К сожалению.
— И что же? — она нависла над мальчиком, увлечённым поисками игры.
Толя затаил дыхание, замер и поднял на завуча глаза. В их голубизне можно было утонуть, но Александра Савельевна давно на такое не велась.
— Без телефона и жизнь не мила?
Толя посмотрел в пол, и вихры русых волос упали ему на глаза. Ладони вспотели, и он крепче обхватил свой новенький телефон, чтобы не уронить его. Папа очень разозлится, если узнает.
— В ЧЁМ ТВОЯ ПРОБЛЕМА?! — вдруг выкрикнула Александра Савельевна, и проходившие мимо ученики сочувственно взглянули на бледного Толю. — Что ты всё время возишься с этим телефоном?! Неужели и заняться больше нечем?!
В школе все знали о характере завуча самое главное и жизненно необходимое: она могла разозлиться с полуоборота, и если уж такое произошло, то либо молчи, либо пеняй на себя. Толя Фирсов тоже очень хорошо это знал. Хоть Александра Савельевна не вела уроки в его классе, встречая её в коридоре, он ненароком сжимался, замолкал и сбавлял темп.
Но папа всегда говорил Толе, что самое главное в жизни — это умение найти общий язык с любым человеком. А уж он знал, что говорит. В навыке коммуникации ему не было равных. И Толя не стал терять время, потому что в 10 лет мы очень хотим быть похожими на родителей.
— Я всего лишь хотел скачать игру, — еле слышно промычал он в пол и добавил чуть громче, — ведь уроки закончились.
— Уроки закончились! — фыркнула Александра Савельевна и выпрямилась.
Доктор настаивал, чтобы она поменьше сидела на одном меньше, а побольше двигались. Да что он знает о работе учителя?!
В глазах на секунду потемнело, и Александра Савельевна сделала глубокий вдох, стараясь унять взволнованное сердце.
Папа учил Толю быть внимательным, и поэтому он протянул свою маленькую ладошку и дотронулся до запястья женщины, которое было туго обтянуто рукавом серой блузки. Никто из учителей уже не носил таких, а Александра Савельевна не понимала тех, кто наряжается на работу, как на праздник.
— ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! — воскликнула женщина и отпрянула от мальчика на несколько взрослых шагов. Одной рукой она потрогала пуговицы на рукаве, другой одёрнула юбку. Всё её нутро будто бы затянули в тугой узел, и Александра Савельевна захлебнулась гневом. — ЧТО ТЫ МЕНЯ ТРОГАЕШЬ, СОРВАНЕЦ!
Через секунду её цепкие пальцы схватили ухо десятилетнего мальчика, который взвизгнул и всё-таки выронил телефон. Раздался звук удара стекла о плитку, Толя заплакал, Александра Савельевна с силой потянула за ухо и отпустила.
Гнев внутри улёгся. Стало немного легче. Мальчик упал на колени и поднял телефон. Он протёр экран рукавом, но это не помогло. Непоправимая трещина прошла через весь дисплей, на котором до сих пор был открыт установщик приложений.
Толя так и не нашёл нужную ему игру. А ведь Савва говорил, что в ней можно быть кем захочешь.
— Никаких телефонов в школе, — заключила Александра Савельевна совершенно равнодушным тоном и зашагала к учительской.
Нынешнее поколение не вызывало в ней никаких чувств, и это её больше не пугало. Она будет стоять на своём.
***
Люба подошла к центральному входу и остановилась возле клумбы с рыхлой землёй. Скоро должен был окончиться последний урок в средней школе, и к этому времени во дворе всегда собиралось много родителей.
Раньше Любе очень нравилось быть частью этой атмосферы. Наверное, ничто не ассоциировалось у неё с любовью так же сильно, как момент, когда твой взрослый малыш сбегает со ступенек школы прямо к тебе в объятия. Когда несколько секунд ты безрассудно счастлив от того, что этот человек в школьной форме, которая ему всё равно немного большевата, твой. Твой большой человек. И ничей больше.
В окнах школы было видно, как по коридорам семенят старшеклассники, как они раскладывают на подоконниках тетради и списывают друг у друга домашние задания. Люба улыбнулась. Она очень хорошо помнила себя в их возрасте, особенно сейчас, особенно сегодня.
У неё на душе было легко и спокойно. Так, что ей самой не верилось.
И ей было невыносимо за это стыдно.
Кто-то осторожно тронул её за плечо.
— Лююююб, — протянула высокая женщина в очках, — наконец-то! Давно тебя не было видно!
Она наморщила лоб, явно пытаясь припомнить, когда они виделись в последний раз. Как будто бы это было важно.
— Где ты пропадала-то? — оставив эти безуспешные попытки, женщина широко улыбнулась. — Погода-то какая! Просто замечательная! Поздняя весна в этом году!
Пока женщина продолжала тараторить что-то про сбор денег на новые шторы в учительскую, Люба старалась вспомнить, как её зовут. Кажется, Тамара.
Они точно общались в родительском чате, уведомления из которого Люба отключила, когда Толя перешёл в пятый класс. Она помнила этот веснушчатый нос и каштановые волосы, собранные в изящную гульку на самой макушке, но точное имя никак не приходило ей в голову.
— 500 рублей с семьи, — наконец, заключила кажется Тамара.
И Люба вздрогнула. Последнее слово вдруг разорвало ту гармонию, которую она вопреки всему себе позволила. Стало стыдно, больно, пусто. Одно слово, которое Люба никак не могла себе простить. Совершенно внезапно она почувствовала на себе заинтересованные взгляды остальных родителей.
— Всё хорошо, Любаш? — женские руки легли на её плечи, а глаза, обрамлённые терракотовой оправой очков, внимательно смотрели. Что-то требовали, пытались отыскать ответ на один очень для всех важный вопрос.
И Люба вдруг так яростно захотела, чтобы женщина в очках, наконец, его задала, чтобы все вокруг, наконец, поговорили с ней начистоту, но Тамара лишь пожала плечами и махнула рукой в сторону квадратика неба над их головой.
— Это всё новолуние, Люб. Новолуние в Овне. А ещё, — хихикнула она, — у Венеры сейчас какие-то дурацкие отношения с Плутоном, и я сегодня напала на Олега из-за рубашки, которая, как мне показалось, пахла женскими духами. Духами! — Тамара помахала рукой перед своим веснушчатым носом. — Вот я и устроила ему сцену ревности. Всё, как полагается! Для профилактики, чтобы ни-ни…
Она вдруг виновато посмотрела на Любу и закусила верхнюю губу.
— Ничего?.. Ничего, что я об этом?
Люба улыбнулась одними уголками губ и покачала головой.
— Ничего, Тамар, всё в порядке.
— Ага, — серьёзно кивнула женщина, достала из сумки блокнот на пружине и что-то в нём отметила. — Чтобы потом не говорили, что я вас не проинформировала, — сухо отчеканила она и оценивающе взглянула на Любу, — а то ваша Диана вечно тыкает в меня такими формулировками. Чтоб ты знала.
Люба знала.
— И я Наташа, — бросила она напоследок и отошла к компании других
