Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 207
Как справедливо отмечают исследователи, онтологически существует только две вселенские политические модели – Перворимская (языческая) и Константинопольская (христианская). Римский имперский вариант – это мировая трансляция имперской мощи, распространение собственной организованной силы, цивилизационного устроения. «Константинопольский вариант» – распространение веры, доведение слова Евангелия до всех и каждого, христианский призыв ко всему человечеству[5].
«Сегодня многие – и не только извне, но также изнутри Православной церкви – резко критикуют Византийскую империю и ту идею христианского общества, которую она олицетворяла. Но можно ли считать, что византийцы всецело заблуждались? Они верили, что Христос, живший на земле как человек, искупил каждую сторону человеческого бытия, а потому возможно крестить не только отдельных людей, но и общество, и его дух в целом. Таким образом, они стремились к такому устроению общества, которое было бы полностью христианским в принципах управления и в повседневной жизни. Фактически Византия была не чем иным, как попыткой вывести все возможные следствия из воплощения Христа и применить их на практике. Конечно, такая попытка была сопряжена с известным риском: в частности, византийцы зачастую отождествляли земное царство Византии с Царством Бога, а греков – точнее, “ромеев”, если воспользоваться самообозначением византийцев – с народом Божьим. Конечно, Византии часто недоставало сил, чтобы подняться на высоту собственного идеала, и такая недостача порой оказывалась весьма прискорбной и даже катастрофической. Рассказы о византийском двоедушии, насилии, жестокости слишком хорошо известны, чтобы нуждаться в повторении. Они правдивы – но составляют только часть правды. Ибо за всеми недостатками Византии всегда различима великая перспектива, вдохновлявшая византийцев: утвердить здесь, на земле, образ небесного божественного правления»[6].
Византия представляет собой не только «Церковь-государство», но – и это ее неотъемлемое свойство – еще и «государство-Империю». Имперское сознание органично перешло от языческой державы в православное государство св. Константина Равноапостольного, чтобы создать новый вид государственности – «Церковь-Империю». Безусловно, данный процесс был очень длительным и далеко не простым. Многие, очень многие политические и правовые идеи были заимствованы православной Византией из языческого арсенала, чтобы, обогатившись, по-новому раскрыться и заиграть невиданными гранями, которые нехристианский ум ранее не улавливал. Это напрямую касается самой имперской идеи.
Неправильно предположение, будто бы изначально своим возникновением Римская империя обязана попыткам практической реализации некой заранее и четко сформулированной идеи. Как известно, римляне вообще никогда не отличались склонностью к философствованию. Скорее, нужно признать, во-первых, что они руководствовались некоторыми общераспространенными и безусловными для античного мировоззрения аксиомами. И, во-вторых, что, создав великое государство, были вынуждены осмыслить содеянное и предпринять необходимые меры для сохранения наследия предков.
Для древнего сознания Империя неизменно ассоциировалась с вселенским масштабом деятельности, а необходимость ее создания основывалась на естественном стремлении человечества воссоединиться в рамках одного общества. Далеко не тщеславие и не желание обогатиться (или не они одни) двигали фараонами Египта, царями Вавилона и Персии, Александром Македонским (356—323 до Р.Х.) и римскими полководцами, но убежденность в том, что империя является идеальной формой государственного устройства. Но из всех попыток лишь Римская (Византийская) империя оказалась способной выполнить эту задачу – она существовала более 2 тысяч лет.
Окинув взором свои владения, Рим вольно или невольно использовал единственно возможную линию поведения в отношении завоеванных народов, зачастую копируя ту стратегию, которую использовали до него Хеттские и Персидские цари. Уже хетты своими стереотипами и принципами миросозерцания во многом отличались от иных народов-завоевателей. Они не ставили перед собой задачу систематического грабежа завоеванных племен, в первую очередь их отличала терпимость к окружающим народам и отсутствие желания навязывать им свои представления. При условии, разумеется, безальтернативного признания их политической власти.
Еще более рельефно эта политическая модель проявилась в реформах Персидского царя Дараявауша (Дария I) – (522—486 до Р.Х.). В соответствии с его программой на нижнем уровне персы сохраняли неизменными местные традиционные социально-государственные институты и старались не вмешиваться в периферийные дела. Прекрасно понимая, что ломка старых отношений приведет только к хаосу, своим следующим шагом Дарий провел кодификацию местного права и правовых обычаев, вследствие чего каждый народ жил по своим законам, и царский (персидский) закон применялся исключительно к отдельным, наиболее тяжким видам преступлений. Местные царьки сохранили свои династии и право чеканки собственной монеты, признавая одновременно над собой власть Персидского царя.
Над местной элитой возвышались сатрапы – царские наместники, а наверху иерархической лестницы располагалась царская администрация, к которой сходились все нити государственного управления. Вся территория Персидской империи подверглась единому кадастровому налогообложению, и повсеместно развернулось строительство прекрасных дорог, соединяющих провинции между собой. В итоге Персидская империя дала своим народам мир, экономическую стабильность и благосостояние.
Даже завоевание Персии Александром Великим не привело к исчезновению этого великого имперского образования – царь македонцев и персов широко использовал старые проверенные традиции. Сохранился институт сатрапов, только персидских наместников заменили греко-македонцы, остались неизменными царский церемониал и даже методы управления. По существу, Персидская империя продолжала существовать в своем неизменном виде, поменялась лишь правящая династия и национальный состав политической элиты[7].
Это был прекрасный образчик, и, как мы увидим, первые правители Римской империи действовали аналогичным образом, создавая политические традиции, которым Рим будет верен до последнего своего вздоха. Как и в Персии, верховная власть не стремилась уничтожить местные общины, сохранив их быт и социальную структуру. В римский пантеон богов охотно включались другие божества, если, конечно, они не шли вразрез с государственными религиозными устоями. А римское право, несмотря на свою изначальную элитарность, обеспечило процесс интеграции всех инородцев в римское общество и формирования из них граждан единой державы.
В высшей степени примечательно, что формирование из сравнительно небольшой по размерам Римской республики гигантской Священной Римской империи происходило бок о бок с развитием римского права и расширением круга лиц, могущих требовать его защиты. Согласно основному принципу древнего римского права, изначально только римский гражданин, civis Romanus, пользовался гарантиями со стороны государства и мог считаться полноценным членом общества. Право римского гражданства мог получить исключительно житель города Рима – доминанта этнического принципа здесь очевидна и безусловна. Всякий негражданин, hostis, то есть враг, находящийся вне сферы действия права, должен был быть уничтожен или стать рабом.
Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 207
