и теории фольклора, поскольку они касаются судеб былинных сюжетов и образов на позднейших этапах жизни фольклора и затрагивают проблему жанровой специфики. Освещение их важно также для уяснения места и роли данного явления — сказок о богатырях — в общей поэтической культуре русского и других народов Советского Союза.
В записях, а тем более в публикациях сказок о богатырях былинного эпоса не очень много. В. Ф. Миллер, давший в конце 1890-х годов обзор всех известных ему сказок об Илье Муромце, как русских, так и иноязычных, насчитывал их всего двадцать.[9] Записи сказок о других богатырях в XIX веке единичны. В собраниях 1900-х годов, начала XX века и советского времени встречаем еще ряд записей, но и их не так уж много.[10] Однако имеются свидетельства собирателей о довольно большом распространении в русском фольклоре сказок о былинных богатырях. Сравнительно же небольшое число записей объясняется, очевидно, тем, что собиратели былинного эпоса сказок о богатырях не разыскивали, а если такие сказки встречались, их не записывали; собиратели же сказок интересовались в первую очередь традиционными классическими сказками, вследствие чего проходили порой мимо сказок о богатырях.
Что касается национального фольклора, то наличие в нем сказок и преданий с отзвуками русского эпоса тоже, вероятно, недостаточно привлекало внимание собирателей, во всяком случае они специально не разыскивались, а фиксировались мимоходом, порой в связи с этнографическими изысканиями.
Но и тот материал, который сейчас в нашем распоряжении, дает возможность сделать ряд наблюдений и некоторые обобщения.[11]
Глава I
РУССКИЕ НАРОДНЫЕ СКАЗКИ О БОГАТЫРЯХ БЫЛИННОГО ЭПОСА
1
Среди русских сказок о былинных богатырях огромное большинство имеет своим героем Илью Муромца. В значительной части своей они объединяют по нескольку былинных сюжетов об этом богатыре. Есть такие, которые используют весь или почти весь состав цикла былин об Илье Муромце. Сравнительно мало сказок, построенных на одном-двух сюжетах. Содержание сказок разнообразно. Отличаются они друг от друга и сюжетным составом, и разным сочетанием использованных сюжетов, и особенностями их пересказа. Сказок с повторяющейся композицией, близких друг к другу, немного. Это говорит о том, что сказки об Илье Муромце жили и живут в устной традиции, подвергаясь общему закону вариативности произведений народно-поэтического творчества, с наибольшей силой проявляющемуся как раз в сказочном жанре.
При всем разнообразии сказок об Илье Муромце можно все же выделить в них некоторые устойчивые черты.
Сказки, более полные по составу отраженных в них былинных сюжетов, обычно помещают эти сюжеты в предполагаемой последовательности событий, образуя таким образом поэтическую биографию богатыря. Все они (за единичными исключениями) начинают рассказ с исцеления Ильи-сидня. Построение рассказа традиционно, во многом совпадает с тем, которое встречается в былинах. Обычно повествуется, что Илья много лет, чаще всего 30 лет, сидит «без рук, без ног». Появляются целители — прохожие, странники, калики (чаще всего двое или трое). По приказу странников Илья встает и приносит им напиться воды, пива, вина, реже меда, они ему предлагают выпить самому, причем после первого, а иногда двух первых подношений Илья получает силу чрезмерную (может перевернуть землю), и тогда вторым или третьим подношением питья странники убавляют силу наполовину. В некоторых сказках эпизод исцеления приобретает легендарно-религиозный оттенок: целителями оказываются ангел или сам Христос и святители — Николай-угодник, Егорий храбрый, Илья-пророк.[12] Но таких сказок меньше. Есть сказки легендарного характера, в которых Илья-богатырь смешан с Ильей-пророком. В тамбовской записи П И. Астрова[13] после краткого рассказа об исцелении ангелами Ильи-сидня и последующем его подвиге — поражении Соловья-разбойника говорится, что бог взял богатыря живым на небо, и он вместе с Михаилом-архангелом искоренял на земле чертей. Но сам рассказ об исцелении дан в соответствии с установившейся традицией: целители подносят сидню последовательно четыре чаши с вином, четвертая уменьшает полученную вначале чрезмерную силу.
В отдельных сказках имеются, однако, некоторые отступления от традиционной схемы. Так, в пензенском варианте[14] Илья оказывается двенадцатым сыном крестьянина Ивана Тимофеевича. Он захварывает, и его отделяют в «другой терем», где он лежит 33 года. Далее эпизод исцеления развернут традиционно. В варианте известного сибирского сказочника Е. И. Сороковикова[15] эпизод модернизирован: три странника исцеляют Илью каким-то чудесным лекарством, которое одновременно наделяет Илью и силой: «Один из странников заходит в избу, подает ему выпить какое-то лекарство. Когда Илюша выпил это лекарство, почувствовал в себе необыкновенную силу, слез на пол и стал ходить. Подал он странникам милостыню, и те уходят». В сказке И. К. Лопинцева из Кандалакши[16] «дорожный старичок» тоже поит Илью чем-то целебным из трех маленьких бутылочек. Совсем необычно эпизод исцеления рассказан в одном пинежском варианте: два старца просят Илью перевезти их за реку. Илья отвечает, что он и рад бы их перевезти, да ног нет. Тогда они приказывают ему встать. «Он послушал и завставал на ноги: почувсьвовал — у его ноги есь, и в полном действии… Стал он на ноги и пошел, взял карбасок за крайчик одной рукой и понес на воду, перевез он их за реку».[17]
За рассказом об исцелении почти во всех сказках следует эпизод первого приложения Ильей силы — в крестьянской работе в помощь родителям. Эпизод этот чаще всего встречается в двух версиях: 1) Илья выкорчевывает деревья, расчищая место под пашню[18] (версия эта традиционна для былин и побывальщин); 2) Илья помогает в косьбе. Выразительно рассказывает, например, А. Н. Королькова: «Выбрал он косу самую большую, да как начал ею помахивать. Не успели они оглянуться, а степь выкошена».[19] У Сороковикова Илья «за час времени», пока родители спали, выкосил тридцать десятин. «Пробудились отец с матерью и стали озираться во все стороны и видят, что трава вся скошена».[20] Версия с косьбой встречается часто в сказках об Илье, но былинам она не свойственна. Приводятся в сказках и другие необычные для былин формы первого применения Ильей силы: по дороге к месту работы родителей он выдергивает дубы и делает мост через реку; убирает двор; выворачивает у двери в избу огромный камень.[21] Но самый эпизод, сразу намечающий демократические черты в облике богатыря, его принадлежность к трудовому крестьянству, прочно удерживается сказкой.
В некоторых сказках рассказывается еще, что родители на радостях созывают соседей и угощают их.[22]
Знают сказки и эпизод добывания Ильей богатырского коня. Чаще всего это — выхаживание богатырем шелудивого жеребенка, которого
