— Это что за Гонда? Не тот ли, что вместе с Вельдом до Вилича с обозом шёл? — удивился Невронд. — Он — то как здесь оказался?
— С Абашевым он сюда попал, — зло процедил в ответ Герхард. — Нашим соглядатаем при нём был. Другой вопрос, где он сущность Янхеля отыскать умудрился? Знал бы заранее, своими руками придушил гадёныша!
— Поздновато спохватился, мастер, — криво улыбнулся старик. — Он уже вместе с Янхелем пределы города покинул. Ты понимаешь, что теперь начнётся, Герхард? — впился он глазами в боевого мага вершителей.
— Хаос, — выдохнул в ответ тот.
— Вот-вот, — обрадовался Вимс, словно услышав приятную новость. — Он ведь опять за старое возьмётся; храм Лишнего искать, да крушить всё вокруг. И хоть былого могущества ему не видать, нашим магам он и такой не по зубам будет, — старик злорадно оскалился и продолжил: — Влияние Храма пошатнётся. Многие переметнутся на сторону перевёртыша, или просто выйдут из-под власти жрецов. Кое-кто под шумок вцепится в горло соседу, вспомнив старые обиды. Все начнут резать всех.
— Ишь, ты, — озадаченно пригладил усы Невронд. Русин за его спиной выразительно матюгнулся.
— Поэтому торопится умирать не стоит, Герхард, — проникновенно посмотрел на вершителя Вимс. — Янхель уже вернулся. Через пару дней отцу Яхиму будет не до нас с тобой. Свою бы шкуру спасти. Отсюда у меня к вам есть предложение.
— Говори.
Колдун окинул своих собеседников внимательным взглядом и, заглянув каждому поочерёдно в глаза, заявил: — Мы поступим так….
Глава 1
— Эва как вышло! — Тимоха никак не мог отвести потрясённого взгляда с того места, где несколько секунд назад сияло окно портала. — Я о таком только от стариков слыхивал, да от сказителей, что в дни ярморочные в Вилич захаживали. А тут самому увидеть довелось! Диво дивное!
Я задумчиво посмотрел на молодого воина, раздираемый сомнениями.
Вот что мне с ним теперь делать? С собой взять?
Соблазн велик. Людей с момента моего появления в этом мире вокруг много было. Но, несмотря на это, я всё время был один (псевдодружбу с Гондой в расчёт не берём). Устал как собака. Не физически, морально устал. Я же человек, а не зверь лютый! Мне душевного тепла хочется. Хоть иногда, хоть капельку! Чтобы знать; что хоть кто-то в этом мире тебе искренне сочувствует, а не собирается продать за полмешка картошки и подержанные сапоги; что есть человек, который протянет тебе палку, когда ты в болоте тонуть будешь, а не придавит сверху каменюкой. И палку он тебе протянет не корысти ради, чтобы потом что-то поиметь, а просто так, потому что ты ему не совсем безразличен!
Короче говоря, очень мне хочется довериться этому простому и на вид безобидному пареньку. Вот только вряд ли смогу. Отучили меня от излишней доверчивости всякие там Гонды и иже с ними! Напрочь, отучили! Уж очень учителя были хорошие! А значит и Тимохе я доверять уже никогда не смогу. Даже если он делом обратное докажет, всё равно в душе подспудно подленькая мыслишка проскакивать будет: «А может он не просто так помог? Может в будущем повыгодней тебя продать рассчитывает? Как Гонда»?
И что тогда? Отпустить? Ну да, ну да. Учитывая, сколько народу меня ищет — это самый лучший вариант. У меня сейчас перед загонщиками единственный козырь есть. Они пока ещё возле города ждут. Отпусти я Тимоху, и вскоре отец Яхим не только узнает, что он пустые стены стережёт, но и ориентировку, в каком районе меня искать, получит. Так что отпускать нельзя. Этой науке меня уже Вимс обучил.
Так что же, убить? Что характерно, эта мысль никакого отторжения у меня не вызвала. Ни морального, ни психологического. Походу, я ещё тем уродом становлюсь. Вживаюсь, так сказать, в окружающий меня социум. Ещё бы предавать, да в спину бить научиться; и совсем за местного сойду! Хотя. Может как раз сейчас первый экзамен и сдам. По ударам в спину, имеется в виду.
— А куда мы попали? — начал вертеть головой Тимоха, даже не подозревая, какие мысли на его счёт крутятся у меня в голове. — Лес, судя по всему, дремучий и до людей не близко будет.
— С чего ты взял? — нешуточно напрягся я.
Оно и понятно. Хоть мой реципиент и прожил всю свою жизнь возле леса, свои знания о нём передать по наследству он не удосужился. Так что представления о том, как в лесу ориентироваться, и тем более выживать, я имел довольно смутные. Ну, на уровне более густого мха у деревьев к северу и более густой кроны у тех же деревьев к югу.
В общем, чтобы из городского парка выбраться, этих знаний вполне должно хватить, а вот из дремучего леса полного к тому многочисленными опасностями…. Как-то немного сомнительно.
— А ты разве не видишь, — удивился молодой воин, проведя рукой по глубоким трещинам, которыми была исполосована высокая сосна. — Тож берыга свой след оставил. Он так владения свои отмечает, — пояснил Тимоха. — А рядом с его владениями ни один крестьянин не то что избы, борти не поставит! От этого чудища ни забор, ни стены не спасут. Всё по брёвнышку раскатает!
— Так он и сейчас где-то тут? — рука сама потянулась к трофейному мечу, позаимствованному у Тимохи.
— Может тут, а может далече где, — пожал плечами тот. — У берыги владения на десятки вёрст раскидываются. Пока обойдёт.
— Так бежать отсюда надо, — встрепенулся я. — Пока не пришёл.
— Днём не придёт, — отмахнулся Тимоха небрежно. — Берыги только по ночам охотятся. А днём спят где-нибудь. Не любят они света, — пояснил он мне. — Шибко не любят. Так что до ночи тут сейчас самое безопасное место. Во владения берыги даже волколаки не суются! Я думал, ты знаешь, — удивился вой. — Чай с деревни родом, не городской.
— Да с памятью у меня беда, — выдвинул я привычную версию и в свою очередь поинтересовался: — А ты откуда всё это знаешь? Ты же в Виличе жил.
— Так я в дружине при яре Бакае меньше полугода прослужил, — признался Тимоха. — А так-то я, как и ты, деревенский.
— А как же в вои к князю попал?
— Батя пожалел, — посмурнел вой. — Он у меня лесовик. Шкурами промышлял. Ну и меня этому делу обучить пробовал. Да только бестолку всё. Лесовиком быть — дар особый нужен; зверя загодя чуять, места гиблые вовремя подмечать, следов опять же за собой не оставлять. А у меня не то, что у Никитки — получалось плохо. Сколько батя не бился, с собой в лес беря, не вышел из меня путный лесовик.
— А кто такой Никитка?
— Брательник мой старшой. Вот из него лесовик знатный получился, — признал Тимоха, не скрывая зависти. — А меня батя к яру Бакаю определил. Шкурку горностая ему за то дал, дорогущую! Сказал, что так я проживу подольше. И служба не тяжкая, и брюхо полное.
— Выходит, любил тебя, батя, — позавидовал я Тимохе.
— Выходит так. Вот только бестолку батя шкурку горностаевую потратил. В Вилич мне теперь возврата нет. Враз к вершителям в застенки попаду. Домой не вернёшься. Прознают, всю семью в ходоки снарядят, а более и идти некуда.
