П о р т у п е я. Вы, Зоя Денисовна, с нечистой силой знаетесь, я давно уже это заметил.
Пауза.
З о я. Итак, Манюшку и мифическую личность отстоять.
П о р т у п е я. Верьте совести, Зоя Денисовна, Манюшку – невозможно, весь дом знает, что прислуга.
З о я. Ну, хорошо, верю. На одного человека самоуплотнюсь.
П о р т у п е я. А остальные-то комнаты как же?
З о я (вынув бумагу). Нате.
П о р т у п е я (читает). «Сим разрешается гражданке Пельц открыть показательную пошивочную мастерскую и школу...» Ого-го! «...для шитья прозодежды для жен рабочих и служащих... дополнительная площадь...» Елки-палки! Это Гусь выправил документик?
З о я. Ах, не все ли равно? Ну, вот что, уважаемый товарищ, копию этой штуки вашим бандитам, и – кончено, меня нет!
П о р т у п е я. Ну уж конечно, с такой бумажкой это проще ситуация!
З о я. Кстати, дали мне сегодня у Мюра пятичервонную бумажку, а она фальшивая. Посмотрите, вы ведь спец по червонцам.
П о р т у п е я. Ах, язык! (Смотрит.) Хорошая бумажка.
З о я. А я говорю, фальшивая. Возьмите эту гадость и выбросьте.
П о р т у п е я. Ладно, выбросим.
З о я. Ну, дорогой мой, марш, мне надо одеваться.
П о р т у п е я (пошел). Только вы уж сегодня решите, кем самоуплотнитесь, я зайду попозже.
З о я. Ладно.
Где-то заиграл рояль и голос запел: «Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной...»
П о р т у п е я (остановившись у двери, глухо и тоскливо). Это что ж выходит, Гусь червонцы выдает, а номера записывает?
З о я. А вы думали?..
Портупея выходит печальный через гостиную в переднюю, и в то же время появляется А б о л ь я н и н о в. Вид его ужасен.
А б о л ь я н и н о в. Зойка, можно? (Бросает шляпу и трость.)
З о я. Павлик! Конечно, можно. Что, Павлик, опять?
А б о л ь я н и н о в. Я не могу бороться с собой... К китайцу пошлите, к китайцу... я умоляю...
З о я. Ну, хорошо, хорошо... (Кричит.) Манюшка!
М а н ю ш к а появилась.
Павел Федорович нездоров, лети сейчас же к китайцу!
Тьма. Квартира Зои исчезает. Возникает мерзкая подвальная комната, освещенная керосиновой лампочкой. Белье на веревках. Г а н д з а л и н над горящей спиртовкой. Перед ним – Х е р у в и м.
Г а н д з а л и н. Ты зулик китайский, бандит! Цусуцю украл, кокаин украл, где пропадал? Как верить тебе, кто?
Х е р у в и м. Мала-мала молци! Сама бандита есть!
Г а н д з а л и н. Уходи сейцас из працесной, ты вор!
Х е р у в и м. Сто? Гониси бедний китайси? Сто? Мине украли цесуцу на Светном бульвале, кокаин отбил банди, мала-мала меня убивал, смотли! (Показывает шрам.) Я тибе лаботал, а ты гониси! Сто кусать будет бедний китайси в Москве? Палахой товалищ! Убить тибе нада.
Г а н д з а л и н. Замалси! Ты если убивать будись, тибе коммунистая полисия забелет! Ты узнаись!
Пауза.
Х е р у в и м. Сто? Помосники гонись? Я тибе на волотах повесусь!
Пауза.
Г а н д з а л и н. Ты красть, воровать будесь?
Х е р у в и м. Нет, нет!
Г а н д з а л и н. Кази, ий-Богу.
Х е р у в и м. Ий-Богу.
Г а н д з а л и н. Кази ий-Богу исе.
Х е р у в и м. Ий-Богу, Богу Госсопади!
Г а н д з а л и н. Надивай халат, будиси работать!
Х е р у в и м. Голодний, не ел два дня, дай хлепса.
Г а н д з а л и н. Бери хлепса на пецке.
Стук.
Кто, кто, кто?
М а н ю ш к а (за дверью). Открывай, Газолин, свои.
Г а н д з а л и н. Аа, Мануска. (Открывает дверь.)
М а н ю ш к а (входит). Чего ж ты закрываешься? Хороша прачечная, не достучишься!
Г а н д з а л и н. А, Мануска, здрасти, здрасти!
М а н ю ш к а. Ну, Газолин, идем к нашим, Абольянинов опять заболел.
Г а н д з а л и н. Моя не мозет сицас идти, я тибе дам лекалство.
М а н ю ш к а. Нет, уж ты сам пойди, при них распусти, а то говорят, что ты у себя жидко делаешь.
Х е р у в и м. Сто? Молфий?
Гандзалин говорит что-то по-китайски. Херувим отвечает по-китайски.
Г а н д з а л и н. Мануска, он пойдет, сделаит сто нада.
М а н ю ш к а. А он умеет?
Г а н д з а л и н. Умеит, не бойси. (Достает из угла коробочку, дает ее Херувиму, говорит по-китайски.)
Х е р у в и м. Сто ты усись меня? Идем, деуска.
Г а н д з а л и н (Херувиму). Ты пирилицно сибя веди, пяти рубли приноси. Ты смотли!
Х е р у в и м. Сто муциси бедни китайси!
М а н ю ш к а. Что ты его бранишь? Он тихий, как херувимчик!
Г а н д з а л и н. Он херувимцик, бандит!
М а н ю ш к а. Ну, прощай, Газолин!
Г а н д з а л и н. До свидания, Мануска! А када за меня замус пойдесь?
М а н ю ш к а. Ишь! Разве я тебе обещала?
Г а н д з а л и н. А, Мануска! А кто говорил?
М а н ю ш к а. Ручку поцелуй даме, а в губы не лезь! Идем! (Выходит с Херувимом.)
Г а н д з а л и н. Хоросая деуска Мануска! Вкусная деуска Мануска! (Напевает грустно по-китайски.)
Гаснет лампочка и спиртовка. Тьма. Прачечная исчезает. Появляется спальня, гостиная и передняя Зои. В спальне – А б о л ь я н и н о в, Х е р у в и м и З о я. Херувим гасит спиртовку. Абольянинов застегивает манжету, поправляет рукав, оживает.
А б о л ь я н и н о в (Херувиму). Сколько тебе следует, любезный китаец?
Х е р у в и м. Семи рубли.
З о я. Почему семь, а не пять? Разбойники!
А б о л ь я н и н о в. Пусть, Зоя, пусть! Он достойный китаец! (Хлопает себя по карманам.)
З о я. Я заплачу, Павлик, погодите. (Дает деньги Херувиму.)
Х е р у в и м. Спасиби...
А б о л ь я н и н о в. Обратите, Зоя, внимание, как он улыбается! Совершенный херувим! Талантливый китаец!..
Х е р у в и м. Таланта мала-мала... (Интимно.) Хоцис, я тибе каздый день пироносить буду? Ты Гандзалин не говоли... Все имеим – молфий, спилт... Хоцись, красивый рисовать будем? (Открывает грудь, показывает татуировку – дракон, становится странен и страшен.)
