Женщина обмякла и свалилась на пол, потащив за собойнесчастного замазанного кровью милиционера. Она какое‑то времяконвульсивно дергалась, а все, находившиеся в магазине, были в такойрастерянности, что не могли сойти с места. Наконец, услышав стоны своегонапарника, второй милиционер начал вытаскивать его из‑под трупа, чтооказалось крайне трудно: руки мертвой женщины были сжаты на горле как тиски, иразжать их смогли только ножом.
Продавщицы капали друг другу валерианку, охранник искалпластырь, чтобы заклеить многочисленные порезы на руках и лице, а единственныйневредимый милиционер срочно вызывал по рации «скорую» для напарника,труповозку для убитой женщины и свое начальство, чтобы отчитаться иоправдаться.
Никто из них, конечно, не обратил внимания на темно‑зеленую«девятку», припаркованную неподалеку от магазина. Водитель внимательно наблюдалза событиями в магазине от начала и до конца. Когда все закончилось, онудовлетворенно хмыкнул, поправил волосы тыльной стороной ладони и уехал.
* * *
Вы не поверите, но меня зовут Татьяна Ларина. Фамилия эта уменя не с рождения, а благоприобретенная. Досталась она мне от мужа, вернее, отбывшего мужа, но при разводе я ее оставила из‑за дочки. Мужа моегобывшего звали Дмитрий. Да‑да, как у Пушкина: «…Дмитрий Ларин, господнийраб и бригадир…» и так далее.
Не могу сказать, что при первом знакомстве меня в моем мужепривлекло именно это сочетание имени и фамилии. Честно говоря, я уже и непомню, что же меня в нем привлекло. Мы поженились во время учебы, и дочкародилась у нас перед дипломом. Всей нашей жизнью руководила тогда его мама, моясвекровь. Они жили вдвоем очень дружно. Перед нашей женитьбой мои подруги изнакомые разошлись во мнениях. Одни говорили — маменькин сынок, намучаешься сним, другие — мальчик приучен к дому, не будет где‑то шляться с друзьями.Я предпочла послушать вторых и, как оказалось, была не права.
Вообще, если послушать мою свекровь, то я всегда не права. Сэтой фразы она начинала все свои нескончаемые монологи.
— Ты не права, Таня, что встаешь ночью к дочке — тыразбалуешь ее, и она сядет всем нам на шею.
— Ты не права, Таня, что не отпускаешь Диму на деньрождения к его однокурснице — ты ведь не можешь пойти из‑за ребенка, аему‑то за что страдать?
— Ты не права, Таня, когда противишься, чтобы Димапоехал со мной отдохнуть — ему это будет полезно, да и мне не скучно.
— Ты не права, Таня, когда так стираешь рубашки, жаришькотлеты, моешь пол…
И еще много всего, и, наконец, последнее:
— Ты не права, Таня, когда обижаешься на меня, ведь яжелаю тебе только добра.
И я соглашалась с ней во всем. Только недоумевала, почему жеона не сказала мне перед свадьбой:
— Ты не права, Таня, что хочешь выйти замуж за моегосына.
И я бы согласилась с ней и не вышла… но тогда у меня не былобы Аськи. Аська стоит всех жертв.
Свекровь работала в школьной библиотеке и была помешана налитературе, причем именно на всей этой классике. Когда мой будущий муж повелменя с ней знакомиться, она провела краткий опрос, выяснила уровень моих знанийпо литературе, нашла его вполне удовлетворительным и разрешила Димочке со мнойвстречаться.
Во всей нашей семейной жизни не было ничего интересного.Свекровь осточертела мне через месяц, а муж — через год, но уже была Аська. Этовсе свекровь, у нее в то время в школе был тургеневский период, вот она иназвала внучку Асей.
Время шло, я тихо зверела. Однажды мне приснилось, каксвекровь говорит:
— Ты не права, Таня, что хочешь придушить меня — тебяпосадят, и ребенок останется сиротой.
Самое интересное, что мы никогда с ней не ругались, онаочень вежливая и интеллигентная женщина, а я не могу начинать первая, и вообщемне неудобно обижать пожилого человека, для этого я слишком хорошо воспитана.До десяти лет меня воспитывала бабушка, потом родители, но это словосочетание —«бабушкино воспитание» — стало в нашей семье ругательным. Я застенчивая,доверчивая и абсолютно непрактичная. Это все от бабушкиного воспитания, каксчитают мои родители, а я думаю, что это уж просто от природы мне так неповезло.
Когда моей дочери Асе минуло четыре года, умерла моя тетка,старшая сестра матери. Родственники затеяли перераздел площади и общий обмен, врезультате которого мне досталась комната в коммунальной квартире. Удивительно,как у меня тогда хватило ума не рассказывать им про мои нелады со свекровью,иначе родители посчитали бы, что я все равно к ним вернусь и ничего бы мне недали. Пока там все утряслось, пока я раздумывала, прошел год. Однажды утром,перед тем как встать, я поймала себя на том, что с тоской жду свекровиногонеизбежного: «Ты не права, Таня, что…» Это был выходной, я собрала вещи, взялаАську и ушла жить в свою коммуналку. Муж сделал было попытку уйти с нами, но сосвекрови мигом слетела вся интеллигентность, она пришла в такое неистовство,что он быстро сдался. Сначала папочка навещал нас с Аськой довольно часто,потом все реже, а потом нам стало так хорошо вдвоем, что менять ничего мы незахотели. Я к тому времени уже нашла приличную работу — бухгалтером в магазинеимпортной сантехники, не по специальности, естественно, но сейчас это не важно.Теперь могу прокормить и одеть себя и дочку и тешу себя иллюзией независимости.
В нашей коммунальной квартире три съемщика, кроме меня ещедвое. Угловую, самую большую, комнату занимает Ксения Павловна, лет ей подсемьдесят, но она еще довольно бодрая. Основное ее времяпрепровождениезаключается в том, что она пилит. Пилит мальчишек на улице, дворника,владельцев собак и автомашин и, разумеется, соседей. Достоинство у нее толькоодно, зато большое — она неделями живет в семье дочери. Там она пилит зятя, он,как видно, человек терпеливый, его хватает на две‑три недели, потом онскандалит и гонит тещу вон. Та заявляет оскорбленно: «Уйду и больше никогда неприду!» — и действительно, уезжает домой и принимается пилить нас, чтозапустили места общего пользования, что Галка завела кошку и так далее. СКсенией через стенку живем мы с Аськой, а дальше другие соседи — большая семья,Сергей и Галка с двумя детьми. Сергей русский, у Галки на самом деле какое‑тодругое имя, она полукровка — отец был русский, а мать из какой‑тонародности Северного Кавказа. Таким там в горячих точках хуже всего. Ониприехали сюда года три назад, купили комнату и теперь пытаются заработать наквартиру. Они вообще‑то челноки, но ездит один Сережа, потому что у Галкидвое детей, их не с кем оставить. Старшая их девочка ровесница Аськи, есть ещедвухгодовалый Стасик, который появился на свет по ошибке — от всех переездов,стрессов и перемены климата. Когда Галка обнаружила, что беременна, было ужепоздно что‑либо делать.
У нас с Галкой деловое соглашение: она забирает девчонок изсадика и надзирает за ними весь вечер, ведь я приползаю с работы не раньшедевяти, но зато я сижу со всей этой компанией в выходные, пока Галка торгует нарынке.
