Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
Две недели назад, в редкий свой визит, сестра Лилиан обвела столовую взглядом и уперла руки в бедра.
– Марта, пора с этим уже что-то делать, – сказала она, сощурившись. – До твоей кухни добраться – все равно что полосу препятствий преодолеть. Мама с папой не узнали бы свой дом.
Сестра была права. Бетти и Томас Сторм любили, чтобы дом сверкал, чтобы каждая вещь была на своем месте. Но пять лет назад они умерли, а дом остался Марте. Их уход она залечивала тем, что старалась быть полезной людям, и наполняла дом вещами, требующими заботы.
Черный велюровый диван, на котором они втроем, бок о бок, каждый вечер смотрели телевикторины, теперь был полностью завален. Томас любил режим повышенной яркости, когда лица дикторов и актеров отливают оранжевым. Теперь телевизор был погребен под гобеленом из местной церкви, который Марта взялась подлатать.
– Здесь все очень важное, – сказала она Лилиан, обводя рукой комнату. И терпеливо пояснила: хозяйственные сумки, пластиковые корзины, горы вещей на полу, на столе и вдоль стен – все это дела. – Я помогаю людям. А в коробках – мамины и папины вещи.
– Настоящая Берлинская стена.
– Давай вместе их разберем? Решим, что оставить, что выкинуть.
Лилиан запустила пятерню в свои задорого высветленные бликами волосы.
– Честно, я не против, если ты займешься этим сама, Марта. У меня двое детей на руках, да еще строители никак оранжерею не закончат. – Меж бровей у сестры залегли две складки – они появлялись у нее всегда, когда ее что-то огорчало. Формой они напоминали Марте антилопьи рога. Сестра называла это мамина бровь. Лилиан посмотрела на часы и покачала головой. – Слушай, прости, мне пора бежать. Созвонимся, ладно?
Но с тех пор сестры так и не поговорили.
И вот теперь Марта лавировала между корзинкой с хрустальной люстрой Брэнды, которую сама вызвалась помыть, и школьными брюками Уилла, своего племянника, которые она обещала отпустить и подшить заново. В черных пакетах для мусора лежало грязное белье Норы – у нее сломалась стиральная машинка. Марта перешагнула через голову дракона из папье-маше – у него после школьного праздника в честь китайского Нового года пострадали ухо и щека. Две недели у нее обретались рыбки и горшки с растениями Горацио Джонса, который уехал в отпуск.
Дверца Мартиной духовки сверкала чистотой, в водопроводный кран можно было глядеться, как в зеркало, но почти весь пол был оккупирован этими «одолжениями».
А разложено все так было для удобства – рассмотреть, оценить и решить, за что взяться прежде всего. И сделать пометку в блокноте: зеленые галочки – выполнено, янтарно-желтые звездочки – в процессе, красные точки – потерпит. Занятость сродни чистоплотности. Или там было «праведности»?[1]
А еще чем дальше, тем больше она обнаруживала, что дела ее не отпускают. Руки и ноги находились в постоянном напряжении – делать! спешить! – как у спортсмена в ожидании выстрела стартового пистолета. Да и к тому же перестань она хлопотать для других, что останется в ее жизни?
После тележки ломило руки и спину, но она все равно взялась за Уилловы брюки. На диване места уже не было, пришлось пристроиться на деревянном кресле у окна с видом на залив.
Море снаружи мерцало серебристым и черным, и луна на небе сияла почти в полную силу. Склонив голову над тканью, Марта старательно прокладывала аккуратные, одинаковые стежки, миллиметра по три каждый, – для сестры хотелось особенно постараться.
Она протянула руку за ножницами. И задела рукавом коричневый бумажный сверток, тот опасно лежал на самом краю обеденного стола. Марта пальцем подтолкнула его от края и вдруг заметила сзади чернильный штампик.
«Прочитанные и букинистические книги Чемберлена», Малтсборо.
– Хм, – вырвалось у нее; никогда раньше она не слышала о таком книжном магазине. Но если в свертке подержанная книга, то зачем ее сдали в библиотеку?
Марта с любопытством переложила сверток на колени. Развязала бантик и медленно развернула коричневую бумагу.
Внутри ожидаемо оказалась книга, только без обложки и титульного листа. Книга была явно не библиотечная; Марте она напомнила тех лысых котов, что вроде и коты, но все равно выглядят странно.
Страницы снаружи были ветхие и в пятнах, словно на них опрокинули кофе. Верхняя была порвана – из-под нее выглядывала черно-белая рыба, плывущая среди волн. Сверху лежали визитка и записка от руки:
Дорогая мисс Сторм!
Посылаю вам книгу, которая недавно ко мне поступила. Из-за плохой сохранности продать ее не удастся, однако для вас она может представлять интерес, судя по сохранившейся внутри надписи.
С наилучшими пожеланиями,
Оуэн Чемберлен,
владелец
Подрагивающими от предвкушения пальцами Марта медленно перевернула несколько первых страниц, разглаживая их ладонью, и обнаружила изображение русалки, а над ней надпись от руки:
Июнь 1985
Моей дорогой Марте Сторм
Блистай всегда.
Зельда
х
Кто-то ахнул; оказалось, восклицание слетело с ее собственных губ.
– Зельда? – прошептала она и тут же прихлопнула рот ладонью.
Много лет не произносила она имени своей бабушки. А тут оно вырвалось, и она почти испугалась, что перед сейчас ней возникнет отец с леденеющими от злости глазами.
Зельда была неистощимой выдумщицей, благодаря ей в доме легче дышалось. Она носила бирюзовые одежды и очки «кошачий глаз» в черепаховой оправе. Она единственная спасала Марту от напряжения, клубящегося над семейством Стормов.
Марта перечитала надпись, и у нее перехватило дыхание.
Нет, это невозможно.
Пальцы вдруг ослабели, и она могла лишь наблюдать за тем, как книга выскальзывает из руки и с глухим стуком падает на пол, шелестя пожелтевшими страницами и раскрываясь на каком-то развороте.
Глава вторая
Книжица
Подобрав книгу с пола, Марта попыталась сосредоточиться и вспомнить, видела ли она ее прежде. В голове всполохами метались имя Зельды и ее послание. Мозг, однако, подтормаживал, не в силах осознать странное открытие. Ощущая бегущий по спине холодок, она вернула потрепанную книжку на стол.
И вздрогнула, когда из часов на стене высунулась кукушка и прокуковала девять раз. Срочно надо глотнуть свежего воздуха, поняла Марта, и устремилась к черному ходу.
Резкий порыв ветра за порогом взлохматил волосы, и она смахнула пряди, лезущие в ее крупноватый рот. Густые, орехового оттенка кудри с проседью вызывали ассоциации с зеброй, а глаза были такими темными, что казались карими, хотя на самом деле были зеленые, цвета водорослей.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
