Поднявшись по лестнице, я оказалась лицом к лицу перед шеренгой мужчин и женщин, одетых в белые рубашки. Их было человек двадцать, и они стояли, как солдаты — по одной линии, сосредоточенные, серьезные. Все — в головных уборах, в поварских колпаках или банданах, и все повернулись в мою сторону, когда я появилась.
— Здравствуйте, — сказала я, и мой голос подхватило веселое эхо. — Я стажер…
— Стажеры — в самый конец! — зашипел на меня высокий худощавый мужчина, смуглый до черноты. — Быстро! Уже почти восемь!
Я метнулась в конец шеренги и застыла, как остальные. Прошла минута, другая, а мы все стояли, молча и не шевелясь. У меня затекли ноги, и я потопталась на месте, оглядываясь, чтобы полюбоваться на потолки с лепниной. У кого-то запиликал мобильник, и спустя секунду раздалось:
— Шеф задерживается!
Эти слова оказались сродни команде «вольно». В коридоре сразу стало шумно, люди задвигались, заговорили, кто-то достал из кармана передника бутылку с водой.
Стоявшая справа от меня девушка — хрупкая и хорошенькая, как фарфоровая статуэтка, вытащила банку апельсинового сока с соломинкой и спросила, глядя на меня голубыми, словно нарисованными глазами:
— Ты тоже на стажировку? — она сунула соломинку в рот, и подняла брови, глядя на меня вопросительно.
Я кивнула, глазея по сторонам. Все происходящее казалось мне нереальным. Шикарное место, люди совсем другого круга и уровня, чем тот, к которому я привыкла… Все равно, что взлететь, если раньше только ползал.
— Почему опоздала? — сердито спросил смуглый мужчина, подходя к нам.
— Сказали прийти к восьми, — ответила я, робея перед его напором.
— К восьми — это значит, опоздала! — повысил голос смуглый. — Построение в семь сорок пять. Если хочешь здесь работать — спи поменьше.
Он нахмурился и пробормотал что-то непонятное сквозь зубы — как будто выругался на странном языке — слова понятны, а смысл ускользал.
— Я — Ирина, — голубоглазая кукла протянула мне маленькую крепкую ладошку, с причмокиванием выпуская соломинку из розовых губ. — А тот, что орал — Петар, с ним лучше не спорить. А ты почему без косынки?
Спохватившись, я вытащила из сумочки белую косынку и повязала на голову.
— Он строгий, — кивнула я в сторону смуглого Петара.
— Он ворчун, — дернула плечиком Ирина и улыбнулась. — Но лучше бы тебе не опаздывать. Три опоздания — и будешь уволена.
— Мне ничего об этом не говорили, — призналась я.
— А никто и не обязан ничего рассказывать, — встрял в разговор парень, стоявший сразу за Ириной. Он был круглолицый, немного курносый и глядя на него сразу вспоминались персонажи русских сказок — Ванюшка-дурачок и Матюша Пепельной. — Тут тебе не поварской колледж, тут тебя никто ничему учить не станет, если сама не научишься. Я — Матвей, кстати.
— Даша, — неловко представилась я.
Ух ты! И правда — Матюша! Мне захотелось немного посмеяться — то ли оттого, что угадала имя стажера, то ли оттого, что мечта сбылась.
— Внимание! — крикнул Петар. — Шеф подъехал!
Сразу же воцарилась гробовая тишина, бутылки с водой и баночки с соком исчезли, как по волшебству. Я застыла вместе со всеми, но когда справа раздались шаги, не удержалась и скосила глаза, чуть подавшись вперед.
Мама дорогая! Это был сам Богосавец! Мне стало трудно дышать, а сердце пропустило пару ударов, а потом заколотилось, как бешеное.
Душан Богосавец — шеф-повар, звезда экрана и кумир домохозяек — шел вдоль шеренги, внимательно осматривая персонал. На Богосавеце была белая рубашка — без единой складочки, с крохотным циферблатом в петлице воротника. Простота, элегантность — с ума сойти!.. Я следила за ним взглядом почти со священным восторгом, а шеф чуть хмурился и бросал короткие сухие фразы:
— Застегни пуговицу. Поправь косынку. Покажи руки.
Каждое его распоряжение выполнялось быстро и беспрекословно — люди застегивались, поправляли косынки и послушно вытягивали руки, поворачивая ладонями то вверх, то вниз.
Богосавец был похож на экранного себя и не похож одновременно. Он оказался неожиданно высоким — под два метра, точно! — но двигался легко, как танцевал. Фигура у него была — только купальные плавки рекламировать — широкие плечи, узкие бедра, ноги прямые и мощные… Помимо воли я залюбовалась, как сидели на нем брюки — как влитые! Конечно же, и брюки идеально выглажены, а о стрелки вполне можно порезаться.
Все в нем было образчиком хорошего вкуса, строгой изысканности и… огромных денег. Я знала, что невесту он тоже выбрал под стать — актрису и модель Лилиану Калмыкову, дочку «угольного короля» Артура Колмыкова. В прошлом году она выиграла номинацию «открытие года», после того, как снялась в популярном сериале, играя провинциальную девушку, попавшую в жестокий мир шоубизнеса. Я не смотрела сериал, но на постеры с главными героями натыкалась всюду. Даже в кафе, где я работала прежде, висела афиша, на которой светловолосая красавица в платочке клонила голову на плечо небритому красавцу, небрежно демонстрировавшему золотые часы на запястье.
Я мысленно представила вместо небритого красавца Богосавеца, и подумала, что в этом случае афиша ничуть б не проиграла, даже выиграла.
А Богосавец, наконец, добрался и до нас. Он остановился, разглядывая конец шеренги и покачиваясь с пятки на носок. Брови нахмурены, взгляд цепкий, даже расслабленность позы — обманчивая. Как будто он был готов сию же секунду сорваться с места и броситься в бой.
Все же шеф сильно отличался от себя самого на экране. Да, теперь я это ясно увидела. Он был такой же смуглый, темноволосый, с упрямо выдающимся подбородком, но не было той веселости, что Богосавец демонстрировал, выступая в программе «Душевная кухня».
Вот шеф посмотрел на меня, и я улыбнулась, про себя отметив, что глаза у него серые, светлые и прозрачные. Это настоящая удача, что я могу посмотреть в них вот так — совсем близко…
— Что это? — резко спросил Богосавец, не сводя с меня взгляда.
От волнения я позабыла даже собственное имя, и только спустя пару секунд ухитрилась выдавить:
— Даша… Дарья Иванова… Алексей Аркадьевич попробовал мое блюдо в кафе… и пригласил на стажировку…
— Я знаю, кто вы, — сказал недовольно Богосавец. — Я спрашиваю: что вот это? — и он стремительно шагнул вперед и ткнул пальцем мне в грудь.
Ничего не понимая, я проследила за его пальцем и увидела крохотную желтую капельку на рубашке. Капелька апельсинового сока…
— В этом заведении первое правило — рубашка должна быть белоснежной, — отчеканил Богосавец. — Выйдите и оденьтесь надлежащим образом.
— Что, простите? — пробормотала я, потеряв способность соображать, когда он стоит вот так — совсем рядом, нависая надо мной, как скала.
— Переоденьтесь, — подсказал он почти вкрадчиво.
