— По-моему, ему не понравилось, — сострил ведущий.
— По-моему, это — восхитительно! — сказала я, глядя на Богосавеца, так же, как только что таращился в пространство Марат.
— Ты как всегда — объективна, — согласился Душан. — Вот это мне в тебе и нравится. Правдивость, Даша, за деньги не купишь, — и он потянул меня в сторону выхода.
Я подчинилась, готовая идти за ним куда угодно — хоть в кухню, хоть во Францию, хоть на край света, но теперь дорогу нам преградил кулинарный публицист из судей.
— Говорят, вы потеряли вкус, господин Богосавец, — начал он напористо. — Как же вам удалось создать это блюдо? Оно невероятное! Такое простое, но в то же время — необыкновенное! Или ваша болезнь была всего лишь продуманным пиаром?
— Получился бы слишком дешевый пиар, не находите? — добродушно ответил Богосавец. — А насчет рецепта… Это — поварской секрет. Но те, кто придут в ресторан, смогут насладиться этим блюдом. А оно, похоже, удалось.
— Значит, ресторан «Белая рубашка» по-прежнему на плаву? — выпалил ведущий.
— Разве могло быть иначе? — ответил Душан с таким апломбом, что я не удержалась и ущипнула шефа за бок, чтобы вел себя поскромнее.
Но он только заговорщицки рассмеялся.
До дома мы решили прогуляться пешком, наслаждаясь редким для нашего города солнцем и полной свободой. Мы сбежали даже от Милана и Елены, и брели по улице, держась за руки, как какие-нибудь влюбленные студенты.
— Что ты там устроил с креветками? — приставала я к Душану. — Расскажи? Как ты добился такого баланса вкуса, если не мог попробовать? Ведь тебе пришлось импровизировать!
— Кто сказал, что я импровизировал? — хмыкнул он. — Главный импровизатор у нас — ты, а я всего лишь использовал базовый рецепт говядины по-грузински.
Я нахмурилась, пытаясь понять, с какой стороны мясо по-грузински стало прототипом чудесных креветок.
- Импровизировать мне пришлось на желатиновых равиоли, — объяснил Душан, — ну и моти в супе — так, захотелось похулиганить. А в креветках — тот же принцип двойного маринада. Сначала замариновать в кислом — я взял соль и лимонный сок, а потом в йогурте, с пряностями. Угадай, с какими.
— Чеснок, — принялась перечислять я, загибая пальцы, — имбирь, острый чили… точно была паприка, черный и белый перцы, мускатный орех, бадьян, кориандр… зелёный кардамон, пожалуй… немного корицы…
— Неплохо, неплохо, — похвалил Богосавец. — А дальше?
— Запекал ты их, поливая оливковым и растопленным сливочным маслом — для жирности и сочности… Но это не всё. Там было ещё что-то… Отчего получился вкус терпкой свежести. Как от тмина, но не тмин…
— Двойка тебе, — расхохотался Душан. — Не распознала самую главную специю. Там были семена ажгона.
— Зира! — догадалась я.
— Ерунда такая, — признался шеф, — но добавишь немного больше — и вкус просто зашкаливает. Особенно когда используется много жира. Так что, секрет успеха — в зире. Или… в мясе. Ведь если тебе достался лимон — сделай мясо по-грузински, — он хохотнул.
— Нет, — перебила я его. — Секрет успеха — в тебе. Душан, только ты смог это сделать. Потому что у тебя — талант. Ты — гений кулинарии…
— Дашка, — он остановился и схватил меня в охапку. — Это потому что рядом была ты. Потому что ты в меня верила. Вот и получилось.
Мы опять целовались — долго, не обращая внимания на прохожих. А потом, когда Душан отпустил меня, я привстала на цыпочки, стараясь прижаться носом к его носу, и прошептала:
— А теперь я верю, что вкус к тебе вернется. Обязательно.
— Пусть вернется, но, по-моему, это сейчас совсем не важно, — ответил Душан очень серьезно, а потом взъерошил мне волосы. — Слушай, а может и в самом деле приговорим «Белую рубашку»?
— Ты о чем? — испугалась я.
— Поменяем название, — Богосавец обнял меня за плечи и принялся фантазировать: — Назовем, например, «D&D». Вроде — Даша и Душан. Хотя нет, это будет звучать, как «добровольная народная дружина».
Я прыснула, а он продолжал:
— Или можем назвать «Б2Б». Ты ведь теперь будешь не Иванова, а Богосавец. Имей в виду, под девичьей фамилией я тебя во Францию не отпущу.
— Зачем мне во Францию? — запротестовала я.
— Учиться, — сказал он с суровой нежностью. — Выучишься, поработаешь, а потом… — он замолчал и улыбнулся.
— А потом?
— А потом, может, переименуем наш ресторан в Б3Б, — сказал Душан. — Я бы очень этого хотел, Даша.
— Тогда не будем тянуть? — предложила я. — Франция ведь никуда не убежит, если столько лет на месте стояла.
— Опять соблазняешь? — возмутился он, но глаза сразу загорелись.
Мы пошли дальше, никуда не торопясь, тесно прижавшись друг к другу, и я думала, что мне повезло ощутить самый сладкий, самый прекрасный вкус на свете — волшебный вкус любви. А всё остальное после этого, и правда — не так уж и важно.
Конец
