– Чувак, ты там не был, чтобы словесно гадить на это священное место. И, смотри, при бабке так, не скажи. Чтобы она там для приличия ни плела, я видел, как она засматривалась на пару окошек.
И тут я вообще не вру. Бабуля у нас мировая. Она может кричать, кидать в тебя костылем, который таскает с собой для солидности, но отчитывать она тебя не будет. А ещё она знает толк в веселье. Помню, перед тем, как я отчалил в Нидерланды, большая мамочка вызвала меня к себе на серьезный разговор. Она уже была в курсе, что я раскис как сопля в микроволновке, поэтому и решила обнажить души. Знаете, что мы делали за закрытыми дверьми?
Хрен догадаетесь.
Мы бухали.
Ага.
Прикончили с ней несколько бутылок скотча, пока моя мать ждала за стенкой, и надеялась, что мне там мозги прочищают. Именно в тот вечер я и узнал, что бабуля в молодости была той еще оторвой.
Ну, разве кто поверит в этой?
– Не мели чепухи. Глеб, я надеюсь на тебя.
Сваливает так же, как и приходит – быстро и тихо, будто знает, что если не уйдет, то я сам избавлюсь от него. Он и знает. Догадывался, что я попробую отскочить от этого ужина, и мне будет по фиг на всё его нытье и давления на остатки совести.
***
Черт!
Ему кто-нибудь говорил, что за собой нужно двери закрывать?
Бреду, чтобы закрыть на замок своё логово, краем глаза замечаю какого-то урода в зеркале. Клянусь, чуть не обделался от страха.
Я, что, не пару часов проспал, а пару годков?
Ладно опухшую рожу, можно списать на то, что я воды много пью. Я её тоннами за утро в себя вливаю, после ночного бухича. Но, вискарь тут не виноват. У него выдержка, его там всякие умельцы бодяжили. А вот что с водой – неизвестно. Непонятно, в каком дворе её китайцы разливают по бутылкам.
И что с моими волосами? Почему они выглядят так, словно мою голову опустили в ведро с хлоркой, и кафельный пол стали натирать? Тщательно так, до блеска.
Стоп. А не сегодня ли мне надо в институте появиться, бумажки свои отнести, чтобы бомжом в будущем не стать? А именно так и будет, ведь бабуля слов на ветер не бросает. Она меня, когда из-под телки какой-то вытащила, так и сказала, либо я мозг из яиц достаю и обратного его в голову вставляю, либо стану помощником конюха, который будет лошадиной дерьмо в конюшнях всю жизнь вычищать.
Дело дрянь.
Времени почти не осталось.
Бегу в душ, но сначала выдавливаю на зубную щетку килограмм пасты, в надежде, что она перебьет этот отвратный запах, вчерашнего веселья.
Не комильфо будет, если я случайно дыхну на ректора института своими «ромашками». Он хоть и мужик, но насколько я знаю, мужик толковый. Бабкин старый ухажер. Именно с его царской помощью, меня и засунули в это учреждение, где молодые люди портят себе не только зрение, но и печень.
Конечно, институт – это не то место о чём я мечтаю. Знаете почему? Да потому что у меня нет мечты. Больше нет. Я её пропил и вытрахал из себя. И меня полностью устраивает быть какашкой в прорубе, которая, несмотря ни на что, все равно всплывает на поверхность.
Собираюсь быстро, насколько это позволяет мое состояние, прекрасно понимая, что знакомый моей большой родни, обязательно доложит бабуле о моем опоздание. А мне вот прямо сейчас, лишних проблем вообще не хочется. Я и так нарвался на какой-то идиотский праздник жизни, где будущие молодожены хотят пообщаться не только друг с другом.
Эта его Настя, не могла с собой кого-то другого позвать? Какой смысл тащить мелких деток на общение с взрослыми дядями? Я ж потом виноват буду, что эта мелочь подцепит от меня парочку огненных словечек, за которые ей нужно потом будет вымыть язык хозяйственным мылом. Надо будет Серёгу сразу предупредить, что ставить фильтр на свой рот я не собираюсь. Пусть уши сами затыкают. Мне похер.
Натягиваю брюки, достаю белую рубашку-а-ля все телки мои, и иду к выходу, попутно хватая с комода ключи от машины. Подарок от мамули, взамен на то, что я как-то «поужинал» с одной из её девочек.
Жизнь дерьмо, но я в акваланге, поэтому и не тону.
Глава 2. Майя
Кажется, пока я спала, на крышу моего дома вывалили кучу соли, а невидимые существа по-тихому разбили все зеркала в квартире. Иначе, почему мне с самого утра так чертовски не везёт?
Пытаюсь засунуть свои ноги в узкие штаны, автоматически повторяя вслух несколько заученных фраз, которые должна буду сказать преподавателю, когда всё-таки появлюсь на его паре.
– Извините, пожалуйста, Степан Эдуардович, автобус, в котором я ехала на Ваше занятие, попал в пробку. Когда я попросила водителя открыть мне дверь, чтобы пешком пойти, он в грубой форме мне отказал. Хам невоспитанный.
Не-е. Лажа.
Мой кот сожрал ключи от квартиры, и мне пришлось ждать, пока они выйдут из него естественным путем.
Фуу. Гадость.
Мне всю ночь снился сон, что Вы заболели и не пришли, поэтому утром, я была в этом на сто процентов уверена.
Господи! За такую отмазку, мне ночью вещий сон приснится, где меня отчисляют. Сон, который быстро превратится в реальность.
Вот как я умудрилась проспать, в такой важный день?
А всё потому, что мой телефон взбунтовал, и ночью, прекратил заряжаться. И если б не гад-сосед, которого я теперь буду называть просто сосед, со своим ремонтом и дрелью, то я бы до сих пор была в царстве подушек и милых зайчиков, массирующих мою спину.
Вбегаю на кухню, по пути здороваюсь с дверным косяком своим мизинцем левой ноги. Боль адская, прикусываю губу, чтобы не заорать на все Иваново. На столе полный погром. Фантики, коробки из-под пиццы, несколько банок энергетиков, всё напоминает мне о ночи, когда я начала готовить свой реферат. А, это, на минуточку, было два дня назад.
Сестра меня на куски разорвет за этот свинарник, думаю я, доставая из шкафа единственный чистый стакан, чтобы налить кофе.
И вот именно в этот момент, именно в эту секунду, я слышу, как своим ключом она открывает дверь. Настя несколько суток была на работе, дежуря в больнице. За это время наша квартира превратилась в жалкое зрелище, где даже бомжи побрезговали бы жить.
А ведь хотела же пораньше встать и разгрести всё по фен-шую. Это когда весь мусор прячется в не видимые глазу места, а пыль закидывается под шкаф.
Не получилось.
Точно бабка с пустыми ведрами перешла мне дорогу.
Хочу выйти в коридор, чтобы сразу родственницу предупредить о маленьком беспорядке, но мой палец на правой ноге решает, что он невежлив, раз не пожелал доброго утра деревянному стулу. Удар такой силы, что деревянный отлетает в стенку, а я, забывая, что держу в руках кружку, хватаюсь за ногу, пытаясь растереть конечность. Грохот от разбитого стакана эхом разносится на весь дом, пугая нас с сестрой одновременно.
