— О, не затрудняйте себя. Я сумею остановить машину в любомместе.
— Тут совсем недалеко.
— Вы здесь живете? — спросила Стефани.
— Нет, но часто останавливаюсь по делам.
Стефани распахнула дверцу.
— Все в порядке, — улыбаясь, сказала она, — я выхожу. Иперестаньте за меня волноваться.
— Мне было бы спокойнее, если бы вы разрешили мне подкинутьвас до остановки на бульваре и…
— Нет, нет. Все хорошо. Мне очень понравилась и поездка, ивсе остальное. Вы были удивительно милы.
Она протянула ему руку. Он задержал ее на минуту в своейруке. Ему было под пятьдесят, и он смотрел на двадцатичетырехлетнюю девушку какна неразумное дитя. Его участие было трогательным, но раздражало.
— Со мной все будет нормально, — повторила она, улыбаясь изакрывая дверцу машины.
Он уехал не сразу, а некоторое время сидел, наблюдая за ней,словно желая увидеть, с кем Стефани поедет дальше.
Девушка, смеясь, вернулась к нему.
— Послушайте, нельзя же так. Это походит на рэкет. Ни однамашина не остановится, пока вы стоите тут, не спуская с меня глаз. Ох,извините! — добавила она, заметив, как он переменился в лице.
Он запустил мотор.
— Попытайтесь найти машину с женщиной за рулем. Уже поздно,понимаете…
Стефани, держа в левой руке дорожную сумку, правой помахалавслед исчезающим вдали задним огням, потом с надеждой повернулась лицом кшоссе. Самое начало одиннадцатого. В Лос-Анджелес она попадет только к часуночи.
С минуту на шоссе было тихо, потом появились четыре машиныподряд. Стефани знала, что автомобили, идущие вереницей, редко останавливаются.Каждый водитель слишком занят тем, чтобы сохранить свое положение, и не станетнарушать порядок из-за какого-то голосующего на шоссе.
Она отступила на несколько шагов от обочины.
Машины неслись на нее. Яркий свет фар слепил глаза. Перваямашина с ревом промчалась мимо. Поток воздуха подхватил юбку Стефани. Девушкамашинально подняла руку к шляпке. Вторая, третья и четвертая машины незамедлили своего хода. Когда Стефани открыла глаза, пятая машина находиласьпочти против нее. Автомобиль шел с каким-то особым шипением, говорившим о егомощности и намерении водителя обогнать идущие впереди машины. Но затем сзадизамигали красные огни, и машина слегка завиляла, не желая сразу подчинитьсятормозам.
Стефани посмотрела назад, чтобы убедиться, что шоссесвободно, и побежала.
Этот бег был всего лишь жестом. Она надеялась, что водительдаст задний ход, но он этого не сделал, и, когда Стефани поравнялась с машиной,она поняла, что за рулем сидел человек, которому это никогда не пришло бы вголову.
Он был под стать надменной роскоши своего автомобиля. Леттридцати с небольшим, с черными наглыми глазами, которые ощупали Стефани с ногдо головы, когда она забралась на сиденье рядом с ним. Из-под его легкогопальто выглядывал вечерний костюм. Рука на руле была ухоженной, снаманикюренными ногтями. На пальце поблескивал бриллиантовый перстень. Стефанисразу же почувствовала слабый, но несомненный запах виски. Небольшие черныеусики и покрасневшие от выпитого глаза дополняли картину.
Человек оказался хорошим водителем, а его автомобильпредставлял собой современное черное чудо техники, главным достоинствомкоторого является скорость. Полная противоположность той машине, в которойСтефани долго добиралась из Сан-Франциско до Бейкерсфилда.
Человек что-то тронул, мотор уверенно заурчал, и машинарванулась вперед.
— В Лос-Анджелес? — спросил он небрежно, остановившись передповоротом на бульвар.
— Да. А вы туда едете?
— Угу. Холодно?
Она знала, что за этим последует, поэтому улыбнулась, необращая внимания на холод, который все яснее чувствовался после захода солнца,и сказала:
— Нет. Все хорошо, благодарю вас.
— В отделении для перчаток фляжка. Советую попробовать.Довольно вкусно.
— Все хорошо. Спасибо.
— Лучше выпейте. Сразу согреетесь.
— Нет, благодарю.
Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, черные глаза увереннопоблескивали.
— Уж не собираетесь ли вы разыгрывать передо мной пуританку?
Она засмеялась:
— Я не пуританка. Я всего лишь я.
— Ол-райт, будь по-вашему. Через какое-то время мыостановимся, но сначала мне надо выбраться из этого столпотворения.
На некоторое время автомобиль поглотил все его внимание.Лимузин бесшумно проскользнул мимо вереницы из четырех машин, которые ушли уже довольнодалеко. Казалось, что колеса подминают под себя цементные мили, прогоняют ихчерез спидометр и насмешливо выбрасывают назад. Стефани подумала, что онимчатся со скоростью миль шестьдесят, но, посмотрев на спидометр, увидела, чтострелка колебалась на восьмидесяти пяти.
— Похоже, вы не придерживаетесь правил об ограничениискорости, — сказала она, слегка посмеиваясь.
— Нет, не придерживаюсь.
Когда они добрались до Лебека, Стефани уже хорошо изучиласвоего попутчика. Ей все же пришлось сделать небольшой глоток из фляжки, послечего она с беспокойством прислушивалась, как долго и шумно он вливает себе вгорло виски.
У этого человека определенно водились деньги. О себе он былочень высокого мнения и считал само собой разумеющимся «интимное» завершение ихсовместной поездки. У него был весьма циничный склад ума, уверенность его всебе основывалась на практически нескрываемом презрении к женщинам. Человек стакими взглядами, решила Стефани, нравится женщинам определенного типа, ипоскольку его опыт ограничивается только пустыми, эгоистическими кокетками, тои к остальным женщинам он подходит с той же меркой.
Ветер, дувший с гребня горы, становился все болеепронизывающим. В машине был включен обогреватель, распространявший вокруг себяволны тепла, которые ласкали замерзшие коленки девушки и прогоняли чувствоонемения в ногах.
Человек оказался хорошим водителем, так что через час снебольшим они должны добраться до Лос-Анджелеса.
Стефани слегка подыгрывала ему, опасаясь, как бы он невысадил ее посреди дороги, чего от него вполне можно было ожидать.
Приложившись к фляжке еще раз, человек решительно завинтилее и сунул в отделение для перчаток. При этом его рука похлопала девушку поспине, скользнула по плечу, вниз по руке и слегка прикоснулась к ноге.
