смотрела на белые и розовые кувшинки, застывшие на непроглядной озерной глади. Смотрела, да не видела их.
«Итого, что мы имеем? Я говорю, что мне нравится Марк и хочу отправиться с Ним в Орден Ниев. Что переговорила с ним, он согласен взять меня с собой. Если спросит, в каком статусе, то скажу, что и сама не понимаю в каком, но буду осторожна. Что я тем самым убью двух зайцев сразу: посмотрю Рону, Эвенну и Орден, а также разберусь, что он за человек и буду решать, что делать со своими чувствами дальше. Своё слово об отсутствии претензий я держать собираюсь до конца. Если у него появятся ко мне претензии, я уйду. Но об этом потом… Пути отступления? Целых два! Грады на Роне и Эвенне. На корабли туда берут бесплатно, и даже если что-то пойдет не так, пусть и пешком, но я туда дойду точно. Это что касается меня как дочери, а я-воин могу предложить быть связным между Марком и Дремиром, а также помочь ему посмотреть на найденную информацию через призму дремирских знаний. Вполне логично ведь? Левый и Правый берега решают проблему вместе. Была б я мужчиной, никто бы и не засомневался меня туда отправить. Эх… Ладно… У женщин тоже есть свои преимущества, правда, не тогда, когда дело касается путешествий…»
Настя поняла, что её мысли сейчас утекут не туда, и быстро встала со скамейки.
«Пора идти на суд», — шумно выдохнула она и пошла в сторону гостиницы «Рассвет», где она с родичами остановилась.
Настя постучала в дверь комнаты отца и замерла, собираясь с духом. Она сосредоточилась, как перед боем на смерть, и начала следить за своим дыханием, чтобы не задерживать его и продолжать спокойно и размеренно дышать. Следила она и за своим телом, чтобы излишне не напрягаться.
Дверь долго не открывали, и она уж было собралась уходить, как вдруг она резко распахнулась перед её носом.
«Он не в духе», — похолодело у неё в груди, но отступать уже было поздно — Настя решила идти до конца.
— Докладывай, — холодно сказал отец.
— Я хочу попросить разрешения отправиться в Орден Ниев, — безэмоционально сказала Настя, как на докладе на Вече.
— Разрешаю, — ответил отец и закрыл дверь у неё перед носом.
Настя оторопела и ошарашенно уставилась на закрытую дверь.
«И всё⁈ А он точно сказал „разрешаю“? Может, мне послышалось? Может, я услышала, что хотела услышать? С какой стати он мне разрешил⁈..»
Стучать ещё раз, чтобы уточнить, она не могла себе позволить по более чем одной причине — от «приказы не обсуждаются» до «вдруг ещё передумает» — поэтому развернулась и ушла.
Придя в свою комнату, она, не раздеваясь, плюхнулась на живот поперёк кровати и, упершись подбородком в скрещенные руки, снова задумалась.
«Радоваться рано, даже если мне и послышалось правильно. У отца есть ещё полтора дня, чтобы разузнать у меня, зачем мне это. Лучше с Марком пока не видеться. На всякий случай. Сам он сюда не придёт…»
Настя перевернулась на спину и потянулась, а потом резко села и сама себе скомандовала:
— Пора собираться!
Правда, вставать она не спешила, а снова задумалась: «И что я возьму в дорогу?»
Она посмотрела на свои руки в кожаных перчатках до локтей, кожаную юбку доспеха, штаны… И поняла, что так путешествовать точно не хочет. Не хочет быть везде белой вороной.
«Значит, свои доспехи я отправлю с отцом домой. Я ж не на войну собралась, в самом-то деле! Копьё мне тоже не нужно — обойдусь ножами. Да и вообще, мы же не в пустыню едем! Думаю, если понадобится другое оружие, я смогу его себе добыть тем или иным способом. Итого: я беру ножи, ту одежду, что мы выбрали с Нори, и сменную одежду. Пожалуй, возьму ещё одно наше платье, чтобы без вопросов в Град пустили, если понадобится. Плед и походные принадлежности у меня есть. Воду и немного еды добуду во время ужина. Вроде бы всё? Конь мне тоже не нужен, скорее всего. За ним могу потом вернуться, если надо будет».
Настя спрыгнула с кровати и пошла всё укладывать в походную сумку. Когда всё было готово, то в шкафу остались висеть только одежда на завтрашний Совет и куртка со штанами и рубашкой — на послезавтра, а в сумке ещё и место осталось.
«Отлично!» — обрадовалась Настя и устало плюхнулась на спину поперёк кровати.
Она снова потянулась и так и замерла, свешивая руки за край.
«Быть вместе так хорошо…» — мечтательно подумала она и тут же покраснела, но смущаться здесь было некого, и она продолжила мечтать…
Когда мечты завели её уж слишком далеко, ей всё же пришлось встать с кровати и пойти умыться холодной водой, а затем открыть окно и подышать свежим воздухом, отвлекаясь на происходящее на улице. За окном уже вечерело, с улиц исчезали прохожие, город будто засыпал.
Настя зевнула и поняла, что она всё же сильно устала за сегодня. Пусть не физически, а психологически, но подобная усталость всегда быстрее лишала её бодрость, чем любая физическая нагрузка.
«Пожалуй, пойду сегодня спать пораньше», — решила она и закрыла окно.
В дверь постучали. Сонливость как рукой сняло, и Настя тут же напряглась.
«Наверное, отец», — подумала она и, затаив дыхание, пошла открывать дверь. У двери она на мгновение задержалась, тихо выдохнула и решительно её открыла.
На пороге стоял отец, но вид у него уже был добродушный и доброжелательный. Однако Настя расслабляться не спешила, зная, как он умеет быстро переключаться с гнева на милость и обратно.
— Я тебя уже отпустил, — сказал он, улыбаясь, — а теперь хочу узнать — зачем? — и строго добавил: — Только честно.
С добродушным отцом ей всегда было справиться сложнее — сложнее что-либо утаить. Она до сих пор не знала, как он это делает, но у неё всегда возникало желание самой к нему подбежать и во всём признаться, ведь казалось, что он всё поймёт и никогда не накажет. Когда отец был строг и требователен, она тоже могла встать в позу и отстаивать свою точку зрения до конца или до наказания. А тут… её боевой дух растаял, как лёд на солнце, и она, потупив взор в пол, виновато ответила:
— Мне нравится Марк.
— Насколько нравится? — добродушно спросил отец. — Так, чтобы на всю жизнь?
