бы их продать, поскольку они были бы ходовым товаром для любой частной или национальной армии, — продолжает она, и мои губы дергаются, гордость наполняет мою грудь, когда я вижу, к чему она клонит.
Она мне под стать. Абсолютно во всех отношениях.
— Но зачем им рисковать такими большими деньгами ради чего-то, что даже отдаленно не похоже на готовый продукт, — спрашивает она серьезным тоном.
— Ты хочешь сказать, что я незаконченный продукт, Дьяволица? — я стреляю в ответ, наслаждаясь тем, как она волнуется.
— Влад! — восклицает она, злясь на меня.
— Продолжай, продолжай, — я поднимаю руки, чтобы успокоить ее.
— Что я пытаюсь сказать, — она делает глубокий вдох, поворачиваясь к доске, — это то, что я не думаю, что «Проект Гуманитас» - это то, куда они направляют деньги, — объясняет она. — Может быть, что-то из этого и заканчивается, поскольку Майлз явно фанатик, но как ты думаешь, сколько людей купились бы на эту чушь про суперсолдата? Мой отец, конечно, этого не сделал, и, судя по всему, он был бы в восторге от перспективы иметь машины для убийства на побегушках.
— Действительно, — отвечаю я, мои глаза сверкают от возбуждения. — Тогда откуда, по-твоему, идет денежный поток?
Она поджимает губы, ее брови сходятся вместе.
— Какая-то торговля людьми. Но это должно быть в безумных масштабах. Подумай об этом. Пропавшие дети. Люди без пропавшей мутации. Должно быть, существует какое-то подпольное сообщество, и в нем участвуют все. Однако вопрос в том, что могло быть настолько важным, что все эти люди так стремились инвестировать? Ясно, что все как-то связано с Майлзом, но, кроме его странных, довольно личных планов относительно суперсолдат, нет никакой другой информации о том, что он может замышлять.
— Ты права, — соглашаюсь я, мой голос полон гордости. — Я предполагаю, что как только Майлз понял, что не может получить инвестиции, необходимые для его проекта, то он прибегнул к чему-то другому, чтобы привлечь людей. В то же время он направил часть этих денег на свои собственные исследования. Ты права в том, что не все купились бы на чушь про суперсолдата, которую он затеял, хотя результаты и кажутся привлекательными. Исследование, однако, недостаточно достоверно, чтобы он мог донести его до более скептически настроенных людей, — добавляю я, подходя и становясь рядом с ней перед доской.
— И я думаю, что именно здесь в игру вступает Мейстер, — я указываю на его фотографию в верхней части доски, прослеживая пальцами его связь с Майлзом. — С тех пор, как мой отец взял его под свое крыло, он превозносит достоинства торговли людьми как источника быстрых денег. В то время у моего отца был свой собственный, довольно прибыльный бизнес с наркотиками, и он был не из тех, кто склонен менять то, что уже работало на него.
— Итак, Мейстер начал свое собственное дело.
— Да. Ты видела ситуацию в «Папиллионе». На все есть спрос. Просто не хватает людей, которые могут выполнить эти требования. Животные, люди, раритеты - все это ценно для правильного покупателя. И Мейстер, безусловно, извлек из этого выгоду.
— И драки, — отмечает она.
— Да. Его главное занятие - боевые действия. Он покупает рабов со всего мира и обучает их, чтобы они были следующими по качеству.
— Ты думаешь, что это может быть оно? Незаконные боевые действия? Но разве это не принесло бы пользу сильным, генетически превосходящим бойцам?
— Я тоже думал об этом, и мне удалось получить некоторые данные из его прошлых боев. Но из-за того, что все находится под землей, я мало что смог найти. Информация, которой я располагаю, указывает на обычных бойцов. Так что, если у него и есть кто-то из тех суперсолдат, которых мог создать Майлз, он еще не показал их публике.
— Тогда это не может быть незаконная борьба, в которой все так заинтересованы, верно?
Я качаю головой.
— Нет. Это слишком узкоспециализированное и непредсказуемое занятие, чтобы в него было вовлечено так много людей. Я тоже перекинулся парой слов с Энцо, поскольку многое из того, что происходит в этой сфере, связано с его именем. Он копался в этом и обещал прислать мне обновленную информацию о покупателях и поставщиках.
— Ты думаешь, что Хименес мог быть замешан в этом? — спрашивает Сиси, нахмурившись.
Я подробно рассказал ей о бизнесе Энцо и обо всем, что произошло за последние несколько лет, когда Энцо заключил сделку с Хименесом о продаже своей семьи. Но с безвременной кончиной Хименеса он стал единственным распорядителем половины своего состояния.
А поскольку Хименес был известным секс-торговцем в регионе, возможно, имеет смысл, что он был замешан в этом дерьме.
Только это не так.
Я должен знать, так как я слушал все разговоры Энцо большую часть года, что дало мне достаточно хорошее представление о том, что Хименес оставил после себя и как Энцо использовал эти ресурсы.
— Нет, — отвечаю я без колебаний. — Можно сказать, что я хорошо знаком с работой империи Хименеса, поскольку он был первым, к кому я попытался проникнуть в поисках Кати. Я знаю почти все аспекты его бизнеса и могу заверить тебя, что он не мог быть к этому причастен. В основном потому, что он не мог проникнуть в Нью-Йорк до недавнего времени. Это, — я указываю на доску, — намного старше и, вероятно, насчитывает более десяти лет.
— Я понимаю, — кивает Сиси, переваривая информацию.
— Но теперь, когда ты включила Сакре-Кёр в уравнение, я думаю, что это что-то немного другое, — добавляю я, прищурив глаза.
У меня есть догадка о том, что это может быть, но я оставлю свое суждение после того, как мы получим информацию от Матери-Настоятельницы.
— Это определенно что-то ценное, если так много людей готовы поставить абсолютно все.
— Мы выясняем, что это такое, и мы находим Майлза. Потому что операции такого масштаба обязательно потребуется много места, чтобы управлять таким потоком людей. И, безусловно, мы говорим о множестве нечестных чиновников, которые позволяют этому происходить.
— Боже милостивый, но это означает уровни и уровни коррупции, — добавляет она в ужасе.
— Да. И, зная, насколько опасно заходить так глубоко, я бы немедленно прекратил это ради твоей безопасности. Но они уже нацелились на нас, поэтому мне нужно убедиться, что эти
