Послушай, что говорит Туллий от лица Катона Старшего... — См.: Цицерон, «Катон, или О старости» XXIII, 83.
555
...Рыцарь Ланселот... — По одной из старофранцузских легенд, которая рассказывается в малоизвестном романе «Ланселот», в конце жизни герой становится монахом.
556
Гвидо да Монтефельтро. — Известный полководец XIII в. Он «свернул паруса» под конец жизни и стал францисканским монахом; однако за предательский совет, который Гвидо дал папе Бонифацию VIII, Данте поместил его в восьмую яму восьмого круга ада («Ад» XXVII, 16—132). Нельзя не заметить, что суждения Данте об этом трагическом герое в «Пире» и в «Божественной Комедии» не совпадают.
557
...«Ибо не тот Иудей, кто таков по наружности...». — Послание к римлянам 2, 28—29.
558
...Под Марцией разумеется благородная душа. — Аллегорическое и даже анагогическое толкование Катона и Марции в этой главе восходит, как говорит сам автор, к Лукану. По всей вероятности, Лукан и не предполагал такого толкования Катона и Марции. Аллегорическое толкование, несомненно, восходит к Фульгенцию, комментатору «Энеиды» (конец V — начало VI в.) или к более изысканному комментарию к «Энеиде» Сервия (вторая половина IV в.). Средневековый аллегоризм Данте применяет к древнеримскому сюжету. Современному читателю это придание иного, символического смысла житейской повести о Катоне и его супруге Марции кажется более чем странным; 700 лет тому назад оно воспринималось читателями как совершенно естественное. Оно очень важно для понимания творчества Данте, который поместил Катона стражем Пургатория (Чистилища). Не будет ошибкой сказать, что Катон как символ в системе идей Алигьери получил такое особое значение потому, что он был образцом гражданского мужества и республиканских добродетелей его отличало также презрение к смерти, характерное для древних стоиков. В те тяжкие годы первых лет своего изгнания, когда Данте писал «Пир», стоическая философия античности в значительной степени помогла ему переносить беды и унижения. Данте доходит до того, что в этой главе высказывает мнение о том, что Катон может символизировать собой Бога. Еще более удивительно и необычно аллегорическое толкование брака Катона и Марции как периодов человеческой жизни. Республиканец Катон, хранитель древних римских обычаев, и был для Данте воплощением благородства души, что в его время попахивало ересью, так как Катон был язычником.
559
Сер Манфреди да Вико... — По распоряжению папы Иннокентия III место префекта Рима принадлежало наследственно роду да Вико. В XIII и в начале XIV в. несколько представителей этого рода занимали самые высокие должности при папском престоле. Префект Манфреди да Вико был гибеллином и сторонником императора Генриха VII, а затем Людовика Баварского (ум. 1307). Манфреди принимал живейшее участие в коронации Генриха VII. Несмотря на свое гибеллинство, этот род пользовался большим покровительством пап. Префект Рима Манфреди, как и его предки, получил золотую розу от папы, один из высших знаков благоволения священного престола. Этот блистательный сеньор чрезвычайно ценил деяния своих предков. Несмотря на то что он должен был бы быть симпатичен Данте, все же Данте считает, что такое утверждение наследственного благородства неосновательно.
560
Санто Надзаро в Павии... — Семья Саннадзаро, прежде чем стала известной в Неаполе, числилась среди аристократических семейств Павии.
561
Пимителли в Неаполе... — Пример этой знаменитой семьи также неубедителен для Данте, продолжающего настаивать на том, что благородство индивидуально и не зависит от рода. Его заключение: «Потомство как таковое души не имеет».
562
...В этой тридцатой, и последней, главе... — Из этого следует, что Данте не собирался продолжать четвертый трактат, однако неясно, решил ли он, что этот трактат — последний. По-видимому, нет.
563
...По образцу доброго инока Фомы Аквинского... — В это время Фома еще не был канонизирован, поэтому он не называется святым (подробнее о нем см. примеч.: «Рай» X, 82). В «Пире» не много прямых упоминаний Фомы, однако не приходится сомневаться в том, что он оказал на Данте известное влияние (особенно ощутимое в моральных поучениях «Пира»). Однако мы считаем ошибочным, что некоторые слишком рьяные комментаторы, как, например, Бузнелли и Ванделли, цитируют едва ли не через каждые десять строк Аквината в качестве главного и почти единственного источника Данте, не желая замечать других влияний, часто идущих вразрез с системой известного схоластика. Из-за леса томистических [Thomas — Фома] цитат, которые громоздят комментаторы, не видна оригинальная мысль Данте, часто идущая вразрез с идеями его современников. Освобождение от томистического «наваждения» поэтому необходимо для правильного и ясного понимания этого важнейшего теоретического произведения Данте, из которого мы также узнаем некоторые драгоценные данные о жизни гениального итальянского писателя в начале его изгнания из Флоренции.
564
Так как нам не известно, чтобы кто-нибудь раньше нас излагал учение о народном красноречии... — Данте пользуется освященным веками приемом риторического вступления (ср. в риторике I в. до н. э. «К Гереннию», I, 7, наставление о том, как следует оратору в начале речи располагать к себе аудиторию: «Слушатели будут внимательны, если мы посулим им, что будем говорить о вещах великих, новых, необычных»; см. тот же прием в «Пире», II, 6). Нельзя вполне согласиться с Данте, что до него никто не писал на эту тему. Известно, что в Италии XIII в. были распространены трактаты о поэзии, как, например, «Провансальский Донат» («Donatz provensals») или «Законы любви» («Las leys d'amor»). Равным образом вопросы поэтики и красноречия новых языков рассматривались в сочинениях Брунетто Латини, учителя Данте, и его современника Франческо да Барберино. Во Франции XII—XIII вв. было сочинено немало поэтик на латинском языке. Однако замысел Данте был шире и глубже, чем у его предшественников. Он касался не только техники, поэзии и красноречия, не только грамматического строя и диалектов, но также высказал глубокие и необычные для его времени мысли о возникновении и становлении языка. Эти идеи имели огромное значение для развития литературных языков народов Европы, а в новейшее время оказали влияние и за ее пределами.
565
Знатнее же из этих двух речей народная... — В «Пире» (I, 5) сказано, что автор называет пшеничным хлебом латинский язык, а простым, ячменным — народный. Язык латинский, школьный, грамматический, мог бы господствовать «благодаря
