— Тещи меня не любят, — шутил он. — Это нормально.
Но нормально ничего не было. Их брак не приняли нигде. Бывшая свекровь в открытую назвала бывшую невестку блядью. Алена не стала защищаться. Крыть было нечем.
— Мама! — Степка влетел в палату первым, вырвавшись от папы.
Забрался на кровать с ногами, и Алена с трудом удержала его от падения. Они задержались, видимо, из-за роз, которые приспичило купить Стасу. Поставить их здесь было некуда и Алена попросила положить их в кресло. К люльке Степка тоже подошел первым, обезьянкой повиснув на своем папе.
— Сестренка, да? — улыбнулся Дима. — Лада. Скажи, Лада.
— Дима, хватит его мучить! — грозно сказала Алена.
Звук «Эл» у них так и не появился.
Стас замер между кроватью и люлькой, не зная на кого смотреть: жену или дочь.
— Скоро проснется, — хмыкнул Дима. — Ну, мы пошли. Решим, как забирать вас будем. Может, няне оставлю Степку. Пошли!
Но Степа не желал уходить. Все тянулся к маме, и папе пришлось взять его на руки.
— Маме нужно поспать. Мама завтра приедет домой, — увещевал Дима плачущего сына, но так и вынес его из палаты под недовольные крики.
Алена отвернулась, пряча от Стаса слезы.
— Лен, все будет хорошо.
Как же она ненавидит это «все хорошо», потому что это ложь, потому что это хорошо, как светлое будущее, никогда не наступит!
— Лена, спасибо, — Стас поцеловал ей руку, опустившись подле больничной кровати на колени. — Спасибо за дочь.
Она все еще не могла к нему повернуться. Тогда он сам протянул руку и осторожно коснулся ее мокрой щеки.
— Можно тебя поцеловать?
Она отдала ему губы и немного слез. Но он их не прятал.
— Я позвонила Маринке, — прошептала Алена. — Она обещала позвонить твоим. Твоя бабушка снова прабабушка. Здорово, да?
Стас кивнул.
— Я теперь снова папа. Не могу до конца поверить.
Но пришлось, потому что Лада проснулась. Стас как-то совсем неловко взял ее на руки, и она раскричалась еще сильнее. На их счастье, в палату заглянула медсестра, и Алена попросила ее переодеть дочь. Она же и принесла ее матери на грудь.
— Лада на тебя похожа, — Стас не решился присесть на больничную кровать, так и стоял рядом. — Будет красавицей.
Алена не отрывала глаз от дочери. Такая большая — больше четырех килограмм. Врач удивлялся, как она так быстро смогла родить. Сейчас он снова зашел проверить пациентку. Спросил про Стаса. Алена сказала, что тому не надо выходить.
— Могу вечером тебя выписать. Чтобы малыш не скучал по маме.
— Нет. Педиатр будет только утром.
— Тогда выпишу утром.
— Лена, ты вообще встать в состоянии? Какое выписать? — возмутился Стас, когда Алена перевела ему слова врача после его ухода.
— Если ты сам не будешь менять подгузник, то мне точно придется встать.
— Я не умею.
Алена встала, научила и поняла, что обратно ложиться не хочется. И они долго стояли рядом с люлькой, обнявшись и глядя на спящую дочь. Но ночь они все равно пережили с трудом. Стас боялся прикасаться к ребенку в одиночку.
— Лена, во сколько вас забирать? — позвонил Дима, когда она говорила с педиатром.
— Я перезвоню.
Лада оказалась без желтушки и абсолютно здоровым ребенком. Ее папа выглядел сейчас намного хуже, если бы его взялись оценивать по шкале Апгара.
— Учи английский, — улыбнулась Алена, когда они наконец остались в палате одни.
— Зачем? У меня есть личный переводчик. Я не собираюсь ходить куда-либо без тебя.
А сейчас им не обойтись было без Димы. Он поставил в Хонду-Пилот второе автокресло.
— Лен, ты втиснешься между ними? — спросил он, водрузив кресло с чужой дочкой на базу.
— Может, мне взять такси? — тут же предложил Стас.
— Я влезу! — отрезала Алена.
Дома тоже оставалось напряженно.
— Лена, ты не можешь лечь с двумя детьми! — загородил Дима путь бывшей жене в их пока еще общую спальню. — Степа не понимает, что на тебя забираться нельзя. Я уложу его в детской и буду караулить.
У нее не было сил спорить. Она упала на кровать и заявила, что не встанет, даже если они все передерутся.
— Мы драться не собираемся, — ответил Дима. — Нам делить нечего.
— Кроме территории, — не сдержался Стас.
Дима тут же к нему обернулся.
— Это только на одну ночь. Завтра я уйду в твой отель и вернусь после твоего отъезда. Перед няней мы уже рассекретились. Надеюсь, ей хватило этих дней, чтобы переварить ситуацию.
Нет, всей жизни не хватит, чтобы понять, во что они все эту жизнь превратили. Дима собрал чемодан и ушел из собственного дома, сказав сыну, что ему надо улететь на пару дней. Однако Стас так и не решился лечь в чужую постель. Спал на диване в гостиной и только сидел на полу подле Диминой кровати, когда Алена кормила Ладу. И когда она ее кормила, в его обязанности входило держать подальше Степашку. Они ругались и мирились, потом скова ругались — и все из-за одной женщины: Елены Руссковой.
— Ты успеешь поменять все документы?
— Стас, тебе мало поводов для нервов? Ты еще проблемы себе придумываешь? Я все успею.
Она не поехала в аэропорт, осталась с детьми дома. Стасу вызвали такси. Она сунула ему в чемодан два конверта с распечатанными фотографиями.
— Я закажу для бабушек фотокнигу. Заберешь в следующий раз.
— Думаешь, с книгой меня теща на порог пустит?
Он еще мог шутить. Она — уже нет. Прижалась к нему и не отпускала. К счастью, Дима был на работе. Его возвращение в родные пенаты планировалось на вечер.
Месяц прошел в полубессонных ночах: они делили детей не поровну, а кто к кому в какой момент мог подойти.
— Дима, спасибо тебе, — говорила Алена сквозь сон.
— Я это делаю не для тебя, а для Степки. Еще год мамы того стоил.
Алена отвернулась. У них был еще месяц вместе. Может, два. Стас дал бы и три и четыре, лишив себя дочери, но Алена не была уверена, что так будет легче для нее: порвать сейчас или потом, все равно ей уезжать, а Степе оставаться. Если раньше Степка больше тянулся к папе, то сейчас каждую минуту пытался перетянуть внимание мамы на себя.
Алена отказалась от услуг няни. Заплатила ей положенную сумму и сказала, что до мая та свободна. Стас купил им билет на первомайские праздники, чтобы первые дни подольше побыть с семьей. Алена ненавидела просыпаться утром. Ей казалось, что дни бегут слишком быстро, а Степашка слишком много спит днем. Когда Стас спрашивал ее по телефону про дочь, она первые секунды не могла даже сообразить, что ему сказать.
