Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 202
Блистательный, неудачливый Альфред Честер (здесь он со своим марокканским бойфрендом) стал первым, кто включил портрет Зонтаг в художественное произведение, которое он назвал «Мери Мандэй». Осенью 1963 года она опубликовала свой первый роман, «Благодетель», в издательстве «Фаррар и Штраус», чей владелец, Роджер Штраус, станет ее собственным самым стойким благодетелем: его любимым автором была Сьюзен Зонтаг. Год спустя она стала знаменитостью, когда «Заметки о кэмпе» вышли в Partisan Review, главном печатном органе нью-йоркских интеллектуалов.
В 1963 году Роберт Сильверс и Барбара Эпстайн выпустили «Нью-Йоркское книжное обозрение», с которым Зонтаг ассоциировалась до конца своей жизни. Вскоре после этого у нее начались мимолетные отношения с Джаспером Джонсом, который сказал: «Не думаю, что я мог с легкостью соотнести чувства, которые испытывал к своей работе, с чем-то Высшим. Ее способность создать такие связи была очень привлекательной».
Художник Джозеф Корнелл, который любил див, разглядел таковую в Зонтаг и присылал ей небольшие подарки: перо, цитату из Джона Донна, письмо XIX в., написанное на греческом языке каллиграфическим почерком. Они встретились всего однажды, в его доме на Ютопия Парквей в Квинсе. «Он был очарован фотографией, – говорила она. – Он был очарован звездами, он был очарован романтикой артиста».
Многие художники ответили на напыщенность и жестокость мира работами, которые объединялись тем, что Зонтаг назвала «эстетикой молчания»: почти пустой холст Марка Ротко, безмолвные музыкальные композиции Джона Кейджа или кинематограф Ингмара Бергмана, в чьей картине «Персона» один персонаж перестал разговаривать в ответ на зверства современного мира, Аушвиц и Вьетнам.
Радость ранних шестидесятых вскоре вылилась в кошмар поколения – Вьетнамскую войну, которая обнажила жестокость Американской империи. Сьюзен была арестована во время антивоенного протеста в Нью-Йорке и уехала в Швецию, чтобы снимать фильм об американских дезертирах во Вьетнаме. Она создала две бергманианские картины, которые стремились избежать мистификаций в повествовании, но преуспели только в том, чтобы озадачить зрителей, и даже актеры, которые играли в фильмах, говорили: «Мы постоянно спрашивали друг друга краем рта: „О чем это?“»
II
В 1965 году Диана Арбус фотографировала Сьюзен и Давида; вероятно, никакое другое изображение не передавало их симбиоз настолько хорошо, как этот снимок. Последовавшая за самоубийством Арбус в 1971 году ее ретроспектива в Музее современного искусства стала самой посещаемой выставкой фотографии в истории. Среди семи миллионов посетителей была и Зонтаг, которую и завораживали, и отталкивали увиденные ею люди, изображенные как уродцы. Ее в высшей степени амбивалентная реакция на Арбус распространилась и на произведения фотографа и завершилась в 1977 году превосходным сборником «О фотографии».
Когда Пол Гудман умер в 1972 году, Зонтаг назвала его «попросту самым значимым американским писателем». Она сочувствовала его амбициям: «Существует ужасное, злобное негодование в адрес писателя, который пытается сделать многое». Когда он умер, Сьюзен оправлялась от разрыва с праздной неаполитанской герцогиней Карлоттой дель Пеццо, одной из «четырехсот лесбиянок» высшего общества Европы (она показана здесь со Сьюзен десятилетием позже).
Подавленная в связи с потерей Карлотты, Сьюзен поехала в Канны, где посетила фестиваль и встретила другую участницу «четырехсот», наследницу Ротшильда и героиню Сопротивления, Николь Стефане (вверху). В Каннах бывшая «Мисс Библиотекарь» водила дружбу с (внизу, слева направо) Луи Маллем, Джоном Ленноном, Йоко Оно и Жанной Моро.
Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 202
