class="p1">— Ты действительно веришь, что я могу все изменить, папа?
Папа кивнул. — Если ты начнешь следовать правилам, тогда, безусловно, можешь все изменить.
Я снова покачал головой:
— Какого черта я не поговорил с тобой несколько месяцев назад?
— Потому что я отец-трудоголик, которому следовало бы уделять больше времени тому, чтобы уберечь своего сына от опасности, а не тому, чтобы уберечь сыновей других отцов от тюрьмы, — ответил он.
— Па, остановись, — предупредил я. — Это не твоя вина. И не мамы.
— Нет, это твоя, — согласился он, снова уязвив меня правдой. — Но ты молод, силен и упрям, и я должен быть там, чтобы обуздать тебя. Я буду там, Джонни, — добавил он тогда. — Еще.
— Я не виню тебя за то, что ты любишь свою работу, — ответил я. — Я такой же.
Он ухмыльнулся:
— Я знаю, что ты такой. Я расчистил свое расписание до конца пасхальных каникул.
Мои брови взлетели вверх:
— Ты возвращаешься домой?
— Я, да, сынок.
— А мама?
Мой отец рассмеялся:
— О, Джонни, будь ее воля, она бы снова посадила тебя в коляску и катала с собой. Она не собирается выпускать тебя из виду.
— Черт.
— Ты должен вернуть кое-что, сынок.
— Доверие?
Папа кивнул:
— Да.
— Итак, где она? — Я ворчал, думая о том, сколько слез мне придется вынести от моей матери.
— Она скоро вернется, — сказал папа. — Она пошла за твоей одеждой.
— А Гибси?
— Он в столовой, — ответил он с улыбкой. — Девушка за прилавком хочет привлечь его внимание.
— Держу пари, — пробормотал я.
Похотливый ублюдок.
— Гибси останется с нами, пока мы не отвезем тебя домой в Корк, — сказал тогда папа. — И, вероятно, вам грозит дисквалификация, когда вы вернетесь с пасхальных каникул. — Ухмыляясь, папа добавил: — Ты бы слышал, как он назвал вашего тренера, когда он пришел в больницу ранее — вот почему мне потребовалось так много времени, чтобы вернуться к вам. Джерард наотрез отказался возвращаться в автобус. По-видимому, он сбежал из отеля, чтобы прийти к тебе рано утром. У него серьезные проблемы с вашим директором. Мне пришлось позвонить в школу и его родителям, прежде чем тренер Малкахи согласился позволить ему остаться с нами.
— О, черт возьми, — простонал я. — Я не могу его никуда взять.
— Он твой верный друг, Джонни, — ответил папа. — Тебе повезло, что он у тебя есть.
Я знаю это.
— А Шэннон? — Я прохрипел, вздрогнув при воспоминании о том, как ужасно я отреагировал на нее, когда впервые пришел в себя. — С ней все в порядке? Она в столовой с Гибсом? — Я глубоко сглотнул, чувствуя себя невероятно уязвимым в этот момент. — Можешь сходить за ней для меня, папа? Мне действительно нужно с ней поговорить.
Папа тяжело вздохнул:
— Шэннон ушла домой, Джонни.
Мое сердце упало.
— Она бросила меня, — прохрипел я.
Это было оно.
Это было началом всего.
Я ни хрена не стоил без регби.
— Нет. Она осталась с тобой, — поправил папа. — Когда ты был сумасшедшим, и любой в здравом уме сбежал бы в горы, эта девушка оставалась рядом с твоей кроватью, слушая, как ты говоришь из своей задницы.
— Да, ну, теперь она ушла, не так ли? — Пробормотал я, чувствуя себя чертовски жалко.
— Когда прошлой ночью ты был прижат спиной к стене, кто сидел здесь с тобой?
Я уставился на него.
— Кто держал тебя за руку, Джонни?
— Папа…
— Кто ждал скорую вместе с тобой?
— Папа, прекрати…
— Кто приходил проведать тебя, когда тебе было хуже всего?
Я посмотрел на него.
Он…?
— Да, я хорошо знаю, что произошло между вами двумя в той раздевалке. — Папа ухмыльнулся. — Твой тренер рассказал мне все о компрометирующем положении, в котором он застал вас с Шэннон.
— Этот гребаный предатель, — проворчал я.
— Он твой учитель, Джонни. Он должен сообщать о подобных инцидентах. У него нет выбора в этом вопросе. Это обязательно.
— Ее родители?
— Я бы предположил, что они в курсе ситуации.
Я покачал головой:
— Ради всего святого.
Он тяжело вздохнул, прежде чем добавить:
— Я подозреваю, что у нее самой большие неприятности из-за того, что она пробралась сюда.
— Черт, — я уронил голову на руки и проигнорировал жгучую боль, которая пронзила мои ноги. — Черт, па, я был для нее полным придурком, когда проснулся.
— Тогда исправь это, — спокойно ответил он.
— Ты не понимаешь, — выдавил я, чувствуя себя худшим куском дерьма на планете. — Я запаниковал и отреагировал на нее, но она хрупкая, папа. Она такая… И я так в…
— Влюблен в нее? — Папа ухмыльнулся. — Да, мы все знаем, Джонни. Ты прокричал это с крыши прошлой ночью.
— Дерьмо, — простонал я. — Она была напугана?
— Твоя мама, конечно, была, — засмеялся папа. — Когда ты сказал ей, что Шэннон будет матерью твоих детей.
— Господи Иисусе, — захныкал я. — Почему ты не остановил меня?
— Мы не могли, — ответил он. — Ты бы успокоился только ради Шэннон. Ты заснул в ее объятиях.
Тьфу.
Христос.
— Я собираюсь пойти выпить кофе и проведать твоего лучшего друга, — объявил папа, поднимаясь со стула. — Но ты можешь сделать мне одолжение? Когда твоя мама придет позже, ты сможешь успокоить ее нервы? — Ухмыляясь, он добавил: — Некоторые вещи, о которых ты разглагольствовал прошлой ночью, потрясли бедную женщину.
— Я не помню ничего такого… — простонал я. — Все как в тумане.
— Возможно, ты не помнишь, — усмехнулся папа, подходя к двери и открывая ее. — Но она будет помнить всю оставшуюся жизнь.
Я подождал, пока папа выйдет из комнаты, прежде чем потянуться за телефоном.
Мой отец.
Мой отец.
Какого черта я слышал, как Шэннон произносила эти слова?
И почему мое сердце говорило мне, что это жизненно важно?
Господи, они, должно быть, вырубили меня какими-то сильнодействующими препаратами класса А.
Сосредоточься, Джонни.
Запомни.
Я прокрутил свои контакты с намерением позвонить ей, чтобы извиниться, только чтобы упасть в ужасе, когда вспомнил, что у меня нет ее номера.
И даже если бы я это сделал, я не смог бы ей позвонить.
Потому что ее отец забрал ее телефон.
Мой отец.
Мой отец.
Что я здесь упустил?
Глава 68.Разочарованные страхи
Шэннон
Я не хотела идти домой.
Но я знала, что должна.
Я не хотела, чтобы меня избили.
Но я знала, что так и будет.
Каким-то странным образом я смирилась со своей судьбой.
Я знала, что другого выхода не было.
Поэтому я не удивилась, когда первое, что встретило меня, когда я переступила порог в субботу вечером, был кулак моего отца.
Сила удара выбила воздух из
