— Скажите, Нави, отчего вас заинтересовали еретики?
— Я — бог, они — слуги Темного Идо. Что тебя удивляет?
— С точки зрения теологии, вы правы. Но зная лично ваш характер, впору удивиться. Никогда прежде вас не волновала ересь. А также происки Темного Идо, нравственный облик человечества, битва хаоса с порядком. Вы фокусировались лишь на своем ремесле: навигации. Как вдруг — такая широта интересов!..
Он возразил:
— Темный Идо волнует меня все годы в подлунном мире. Но до недавнего времени я считал, что люди надежно защищены от него. Вы, смертные, успешно отражали атаки хаоса, сами не зная о том. Ваша вера, уклад жизни, ваш миропорядок выстроили крепкую стену на пути врага.
— Как вдруг сия стена дала трещину, — ввернула Карен. Бог не заметил язвительности ее слов.
— Именно так. Открылась брешь, через которую Темный Идо сможет вторгнуться в ваш мир. Теперь я обязан остановить его.
— Лично вы?
— Ну, да. Вряд ли боги пришлют кого-нибудь мне на помощь.
— И каким оружием вы располагаете, чтобы сокрушить владыку хаоса? Не поймите превратно, я чужда всякого богохульства… Но, знаете, на моих глазах вы были избиты раз шесть — как правило, голыми руками. Однажды вас обратил в бегство щенок овчарки.
Нави щелкнул себя по лбу:
— Интеллект — единственное подходящее орудие в борьбе с хаосом. Любое другое Темный Идо повернет в свою пользу и направит против тебя самого.
Карен усмехнулась:
— Прочтя подобное в книге, я восхитилась бы мудростью автора. Пожалуй, даже заучила бы фразу, чтобы выдавать за собственную. Но в реальной жизни, уж простите, это звучит потешно.
Нави глянул на нее обиженно и зло.
— А позволь, и я спрошу. Все не могу понять: как ты ко мне относишься? Мы знакомы много лет, я ни разу не причинил тебе вреда. Я спас тебя из темницы, вывел на свободу, снабдил деньгами. В конце концов, я умнее всех, кого ты когда-либо знала!.. Тьма сожри!.. Почему ты все время насмехаешься надо мной?
Конечно, Карен ответила бы новою насмешкой. Иные варианты даже не пришли бы на ум, если бы не «тьма сожри». Нави очень странно произнес эти слова: выделил паузами с двух сторон, будто брань далась ему с трудом.
Отчего-то усмешка сползла с губ Карен.
— Мой отец говорил: «Ум, счастье, мораль — выбери себе два из трех». Нельзя иметь все три одновременно. Умный и нравственный человек будет несчастен, жизнерадостный добряк окажется глупцом. Но вы, сударь, — исключение из правил. Верно: вы умны и удивительно нравственны, и добры даже к чужакам, и притом — я не раз видела вас счастливым. Это сочетание — самое удивительное, что в вас есть. Большее чудо, чем талант к вычислениям и юношеская внешность. Я смогла бы даже поверить, что вы святы… если б вы сами с такою глупой настойчивостью не называли себя богом!
Он вспыхнул и раскрыл рот для ответа, Карен жестом велела молчать.
— Ужели вы не видите, насколько это нелепо? Вы наймете воина, который кричит: «Я храбрый герой, великий мастер меча»? Дадите денег парню, который заявляет: «Я честнее всех на свете»?!
Задыхаясь от обиды, Нави процедил:
— Но ты же сама спросила!
— О чем вы?
— Ты меня спросила на корабле. Кто вы, сударь? Я ответил честно. Я не хвалился. Просто решил не лгать. Вы с Дороти — мои друзья, я вам поверил.
Карен подняла бровь:
— Не хвалился? Знаете, сударь, если кто-нибудь заявляет, что он бог, сложно в этом не увидеть похвальбы!
На глазах у Нави выступили слезы.
— Да пойми же ты! Быть богом — паскудство. Ничего в этом хорошего нет! Выбирал бы, кем быть, — стал бы епископом или министром, вот у кого славная жизнь. Но я — бог… тьма сожри, так уж вышло! И я должен победить проклятущего Идо! Потому что…
Он сглотнул и окончил едва слышным шепотом:
— …больше некому.
Эту самую минуту избрала ватага каменщиков, чтобы войти в «Железный рог». Нави уткнулся в стол, пряча мокрые глаза. Карен онемела в растерянности: ее никогда не учили кого-либо утешать. А шестеро мастеров расположились за большим столом, скинули к стене котомки с инструментом, крикнули знакомому трактирщику:
— Вечерочек, дружище. Давай нам как всегда…
Им подали крепкий эль и сало с перцем, потом — бобовую похлебку. Нави не обращал на них внимания. Карен сказала ему:
— Ну же, к чему так волноваться?
Сказала:
— Право, не стоит.
Сказала:
— Полноте!
На этом ее арсенал утешений исчерпался, а Нави так и не вынырнул из пучин. Со вздохом Карен поднялась и сама пошла беседовать с мастерами.
— Доброго здравия вам, господа каменщики.
Словно по команде они подняли к ней глаза и прекратили жевать. Самый младший по инерции хрустнул корочкой сала, сосед строго толкнул его в бок. Воцарилась угрюмая тишина.
Карен понадобилось известное мужество, чтобы продолжить:
— Судари, позвольте присесть. Видите ли, я ищу хорошего каменщика, потому и обратилась…
Старший мастер спросил с непроницаемою миной:
— А откуда вы знаете, что мы каменщики?
— Все знают, что мастера собираются здесь, в «Железном роге».
— Кто это — все?
— Ну, добрые люди, горожане… Разве это секрет, чтобы его не знать?
Старший мастер кивнул бородатому соседу: видал, какая! Тот дернул носом в ответ: мол, да уж, выискалась.
— И чего же вам нужно от каменщиков, барышня? — сухо осведомился третий мастер. Вилка с нанизанным куском сала придавала ему грозный вид.
— Я желаю построить дом. Вот и хочу нанять бригаду.
Каменщики по цепочке переглянулись. Один сказал: «Эк!..», другой: «Мда», третий: «Вот же». Самый младший снизошел до ответа:
— Барышня, это так не делается. Наймите зодчего, он нарисует чертежи и сам же выберет бригаду.
— Зодчий не нужен, — отбрила Карен. — Дом-то стоит, но одна стена обветшала, хочу ее перестроить.
— В Ардене? — спросил старший.
— Где же еще?
— На правом берегу?
— Конечно. Стану я жить на левом!
— В центре?
— Ясное дело, не в пригороде.
— А на какой улице?
Это был тяжкий удар. Карен попыталась отразить его:
— Возле «Мариона», квартал пройти.
Старший насупил брови:
— Не помню я там рухнувших стен.
— Я тоже, — подтвердил бородач.
— Еще за угол свернуть…
