с пропавшими, не имело смысла. Они зашли внутрь, оставив за собой небольшую щелку, только после этого позволили себе на мгновение выдохнуть. Балдур устроился на полу спиной к стене и глазами к выходу. Мира стряхнула листы бумаги и кусочки пищи, только затем села на мягкий стул. Один лишь Коклоток стоял как истукан, периодически вытирая вытекающую жидкость из глазницы.
— Иди сюда, дай взгляну, — приказала ему Мира.
— Да, госпожа, прошу, не беспокойтесь за раба.
— Слишком много говоришь, и не по делу, — рыкнул Балдур.
Мира надавила на зарождавшуюся гематому и содержимое вытекло. Коклоток даже не пискнул.
— Балдур, поищи тряпку чистую, чем перевязать.
Стервятника не особо волновало благополучие карлика, была бы его воля, даже имени не вспомнил. Он достал из обычного домашнего шкафа мужскую рубаху и швырнул Мире, обратно устраиваясь на дозорном месте. Меридинка аккуратно обеззаразила зону и, выскребав остатки глаза прочь, перевязала. Коклоток засиял в счастливой улыбке и попытался расцеловать руки великодушной госпожи, за что получил звонкую пощёчину.
— Ты, как я понимаю, обитаешь здесь, много знаешь об этом месте? — спросила она доминирующим голосом.
— Да, великодушная госпожа, много знаю, — залепетал перед ней тот.
— Не соизволишь рассказать, пока мы ждем наших коллег?
Коклоток словно маленький ребенок судорожно закивал с широкой улыбкой на лице, и тут же замолчал.
— Ну так?
Карлик посмотрел на женщину и виновато произнес:
— Раб не знает с чего начать. У госпожи есть точные вопросы? Я отвечу, как могу.
Мира бросила взгляд на Балдура, и тот дал понять, что вокруг тихо и можно побеседовать.
— Какое имя носит этот комплекс? Я заметила, вокруг не только Бролискую утварь, но и полисовские технологии.
— Третий Край. Так называют это место, как раб мог слышать.
— И сколько всего этих краев? — В разговор вмешался стервятник.
Коклоток почесал рубцеватую голову, собираясь с мыслями, ответил:
— Раб не знает. Рабу приказано не слушать, что раба не касается. Раб послушный.
— Только вот ты слышал, как это место назвали Третьим Краем, так? Значит раб не совсем послушный, — слова Миры прозвучали одновременно хитро и угрожающе. Коклоток поспешил себя поправить.
— У раба есть уши, если госпожа желает, раб избавиться и от них.
Мира поспешила успокоить карлика, в то время как тот потянулся костлявыми пальцами к месту, где должны находится ушные раковины.
— Оставь себе свои уши, лучше слушай внимательно и отвечай на вопросы. Чем здесь занимаются?
В единственном глазе Коклотока поселилась пустота. По его взгляду Мира могла сказать, что он действительно не имел понятия о функционале и роде деятельности этого Третьего Края. Она перефразировала.
— Чем тебя заставляли заниматься, что ты видел, и прошу тебя, избавь от скользких подробностей. Меня не интересует твоя жизнь или жизнь твоих господ, — проговорила Мира, заматывая собственные раны остатками рубахи.
Карлик активно закивал и продолжил:
— К господам гостей много приезжает в одеждах разных. Когда в таких, что будто кожа блестит, переливается. Когда в обносках, почти как у Коклотока. Пьют, кушают, курят дух и рабынь пользуют. Других зовут Зубами, они плоть режут, пережевывают, меняют, плодят и создают. Раб не любит к ним ходить, они раба в железную утробу запихивают. Больно. Кожа лопается. Кровь бурлит.
— Что-нибудь еще?
— Да-да! Как-то раз, госпожа взяла с собой раба в большую комнату. Много ящиков больших, железных с буквами, стальной зверь рычит и лапами их в пасть засовывает. Как зверя зовут, раб не знает. Оттуда мы пошли к Пальцам. Пахло странно, у раба голова кружилась всё время. Повсюду бутыльки и странные непонятные картинки.
Мира взяла лист бумаги со стола и показала Коклотоку:
— Вот такие?
— Да-да! Такие, еще звездой есть и квадратами всякими.
— Алхимия, — догадалась она. — Так же как секс-услуги, наркотики, эманации, в том числе и биологические, и что-то мне подсказывает в тех контейнерах не парфюм.
— Знаю, — сквозь зубы пробурчал Балдур.
— Значит я права, это именно то место, о котором ты отказывался говорить, или одно из трех как минимум.
Балдур ничего не ответил.
— Благородному и всесильному господину приходилось у нас бывать? Какие рабы вас обслуживали, может я смогу что-нибудь сделать для…
— Заткнись, раб! — холодно прервал его стервятник. — С Мирой говори, на меня даже не смотри.
— Балдур! — Мира возразила инстинктивно, однако если она была права, то реакция человека была более чем объяснима.
Коклоток попятился и прижался к женщине, но, вовремя одумавшись, отошел на два шага в сторону.
Балдур встал и подошел к двери, аккуратно выглядывая наружу. Мира видела по его движению и поведению, что стервятника изнутри разрывало от беспокойства. Он мало что рассказывал, однако Мира всё же смогла связать простые факты. Это место тесно связывало Сырника и Балдура между собой. Возможно, даже здесь и лежит тайна их первой встречи.
— Я должна знать, — обратилась она к человеку. — Если ты что-нибудь знаешь и недоговариваешь. Что-нибудь, что поможет нам выбраться отсюда живыми всем вместе, говори. Говори, Стервятник, и не заставляй меня переспрашивать.
Балдур ответил не сразу. Он стоял спиной к женщине, но по тому, как воздух становился тяжелее от напряжения, можно было сказать многое. Мужчина некоторое время молчал и, казалось, уж не собирался отвечать, как вдруг слегка обернулся и выговорил.
— Это не поможет. Одно я могу тебе сказать, Мира, если Дэйна с Яриком явятся без Сырника, я хочу, чтобы вы уходили без меня.
В тот момент, словно соглашаясь и подтверждая слова Балдура, раздалась очередная тряска. С потолка засыпалась известь и крошечные камешки. Со стола упал и разбился кувшин.
— Исключено, — ответила она таким голосом, с которым спорить было бесполезно.
— Я не шучу, — проговорил он не менее серьезно.
— А мне и не смешно, — удостоверила его она.
Нависла тишина. Как Балдур не любил спорить с ней, особенно когда после короткой словесной перепалки, наступает такое неловкое молчание. Ему захотелось выйти и пройтись, быть может, даже подышать свежим воздухом. Именно так он поступал, когда Мира заводила разговор на темы, на которые он не хотел отвечать. Она это знала, так же как и знала, что в этот раз ему никуда не деться.
Оба молчали, лишь Коклоток неловко попискивал, и не знал куда себя деть. Мира спасла
