Ознакомительная версия. Доступно 44 страниц из 217
Мы сняли учебные бомбы, повесили боевые. Поступила команда перекрасить самолеты в защитный цвет. Мы этим занимались пару дней. Сиверскую в первые дни война не доставала. Мы выполнили два-три вылета через Финский залив в Финляндию на разведку, а затем нашу эскадрилью перебросили на север, на аэродром Африканда. Там стоял бомбардировочный полк 1-й сад, в которую входили также 145-й и 147-й истребительные полки.
Аэродром бомбили каждый день. Приходили Ю-88 без сопровождения и безнаказанно бомбили. На аэродроме никакой ПВО не было! Много наших самолетов вывели они из строя, поэтому нашу эскадрилью туда и перебросили. Это ж какое руководство было?! Два истребительных полка у них, а бомбардировочный полк не прикрытый!
Вскоре эшелоном по железной дороге привезли десятка полтора МиГ-3. Спрашивают: «Кто хочет переучиться на истребитель?» Я изъявил желание. Нам прислали из 145-го полка командира эскадрильи Новожилова[138]и учебный самолет УТИ-4, на котором он нас стал вывозить.
Конечно, после СБ летать на УТИ-4 было непросто. Новожилов в итоге из пяти добровольцев самостоятельно выпустил только двоих: меня и еще одного летчика. Остальные сами отказались, потому что И-16 и УТИ-4 были очень строгими самолетами. На СБ штурвал двумя руками таскаешь, а на И-16 стоит чуть ручку потянуть, и он начинает бочки крутить.
Старший лейтенант Павел Кутахов (слева) и летчики полка наблюдают за пилотажем истребителя в зоне
Так я стал истребителем. Попал в 145-й полк. Правда, на МиГ-3 полетать не пришлось – разбомбили их. Дали мне старый И-16, на котором толщина слоя краски была в палец, и от 145-го полка нашу группу из 5 летчиков посадили в Алакуртти. Оттуда летали на разведку, штурмовали войска. Вооружен самолет был двумя ШКАСами. Больше двух очередей этот пулемет не давал – заклинивало его от перегрева.
Помню, нам дали задание. Во время отступления тяжелый танк КВ увяз в болоте, и его бросили. Хотя бы подорвали! Где там… И нам, подумай только, приказали уничтожить этот танк. ШКАСами! Соображать же надо было! Ну, мы, конечно, полетали, постреляли… А толку?
Только один раз я вел воздушный бой на И-16. Нас вылетела группа из трех или четырех самолетов, и встретился нам «физельшторьх»[139]. Гоняли мы его, гоняли – никак сбить не можем! Уже один пулемет у меня отказал. Но все-таки сбили.
Вскоре немцы подошли к речушке, что протекала по границе нашего аэродрома. Они с одного ее берега стали, а мы с другой стороны. Три дня не могли взлететь – стоял туман. Хорошо, что немцы не наступали дальше. Батальон аэродромного обслуживания ушел, а нам оставил из провизии только немножко хлеба и шпроты. Хлеб мы быстренько съели и оставшееся время питались этими шпротами, так что уже тошнило от них. Я до сих пор шпроты есть не могу.
На третий день погода улучшилась, мы запустили двигатели и сразу, даже не гоняя их, взлетели и рванули через реку. Перелетели в Африканду, и буквально тут же, в конце сентября, пришел приказ отправить нас на переучивание. ТБ-3 отвез нас в Сейму под Горький, где мы получили ЛаГГ-3.
Ну, как переучивались? Учебных «лаггов» не было. В Сейме огромная стоянка самолетов, которые с завода пригоняли. Нам отсчитали наши машины, говорят: «Облетайте и сматывайтесь отсюда!» Все быстрее нужно было делать, ведь там много полков. Мы сделали пару полетов по кругу. Самолет, конечно, намного сложнее, чем И-16. У того только ручка и газ, ну еще управление шторками радиатора. А тут управляемый шаг винта, гидравлическая система выпуска и уборки шасси. Но ничего – освоили.
Перелет давался очень тяжело – октябрь, погоды нет. Полк остался за Иваново, а нас пять экипажей из эскадрильи Кутахова вырвались вперед, сев в Обозерский.
Помню, декабрь месяц, холодно, мороз под 40 градусов, техников нет. Приходилось самим на ночь сливать воду и масло, а утром приезжал водомаслозаправщик заливать горячую воду, горячее масло, гонять двигатели и ждать «у моря погоды». Погоды нет.
Вечером опять сливаем.
Там мы услышали про контрнаступление под Москвой. Какая радость была! Ведь до этого все время отступали, а тут наши пошли вперед. Мы давай звонить наверх, чтобы быстрей на фронт отправили. Что тут сидеть? Нам прислали Пе-2, который должен был нас лидировать. Штурманом на этой «пешке» оказался лейтенант, которого я знал по Кировограду, гулял на его свадьбе. И вот погода выдалась. Облачность низкая, но лететь можно. Мы вылетели, он впереди нас идет, а облачность все прижимает нас и прижимает. «Пешка» раз – и в облака. А мы остались внизу. Сомкнули строй, «встали» на железную дорогу и по железной дороге дошли до Беломорска. Очень трудно было. Такая погода, что чуть не за ветки деревьев цеплялись.
Пришли, сели. Нас спрашивают, где Пе-2? Мы говорим, не знаем. А он влез в облака и разбился – наверное, не умел пилотировать в сложных метеоусловиях.
Летчик у сбитого Ю-87
Пока наш полк не прилетел, нашу пятерку зачислили в 609-й иап, которым командовал Леонид Гальченко[140]. Он до осени 1941-го командовал эскадрильей в нашем 145-м полку, а потом был назначен командиром полка. И вот мы с ними воевали против финнов в районе Сегежа, южнее Беломорска. Один раз группой мы встретили английские самолеты «брюстеры», были такие у финнов. Стали с ними вести бой и парочку сбили. Когда дрались, они уходили в облака, я тоже вошел в облака. Я умел летать в облаках – сказался опыт полетов на Р-5 и СБ. Ну, я выскочил за облака и вижу: один наш «лагг» летает и очередь за очередью дает. Но по кому же он стреляет? Подошел ближе, смотрю, на хвосте черная кошка – знак самолета Гальченко. Самолетов не хватало, и на нем в тот вылет летел его любимчик Виктор Миронов[141]. Заметив меня, самолет ушел в облака.
Ознакомительная версия. Доступно 44 страниц из 217
