пройдя очень близко от Роуз. Насмехаясь над ним, дразня, заставляя даже обнажить нож.
Отт толкнул дверь туалета. Он нахмурился: никаких карт в поле зрения не было. Он наклонился еще дальше, чтобы заглянуть за дверь.
Красный вихрь ударил ему прямо в лицо. Снирага спрыгнула с полки. Отт отшатнулся назад, отрывая от себя кошку, и в это мгновение Роуз выхватил нож и нанес удар.
Лезвие прошло сквозь предплечье Отта. Взревев, с кошкой, все еще прижатой к его лицу, Отт развернулся и пнул Роуза прямо в пах. Боль, похожая на взрыв. Все равно что прижиматься ухом к пушке, когда она стреляет. Роуз пошатнулся, взмахнул ножом перед собой, но встретил лишь воздух.
Падай и умирай, падай и умирай. Роуз ударил снова, снова промахнулся. Отт оторвал кошку от себя и обеими руками швырнул ее в стену. Его лицо превратилось в руины, глаза ничего не видели, залитые кровью.
Он слеп. Роуз бросился на более маленького мужчину. Он ударил Отта, как бык, оторвал его от пола и прижал к стене. Голова мастера-шпиона ударилась о твердое дерево. Его руки царапались; он стонал, на губах у него выступили красные пузыри. Роуз вцепился крепче, снова ударив Отта.
Зубы Отта вонзились ему в шею, разрывая плоть и мышцы. Роуз взревел и сильно покачнулся. Затем он поскользнулся в крови, и оба мужчины упали. Еще один треск. Голова Отта ударилась о стол.
Они лежали на полу, вплетенные друг в друга, как любовники, истекая кровью. Разорванный рот Отта дернулся, он слабо цеплялся за Роуза. Капитан ударил кулаками: два сокрушительных удара, и Отт затих. За каютой кричали мужчины. Роуз откатился от Отта и нащупал стол. Хаддисмал и его люди были там и колотили в дверь. Каким-то образом Роуз поднялся на ноги.
Возможно, Отт был мертв. Неважно: его бы повесили, если бы он остался жив. Роуз дотащился до двери и отодвинул засов, но что-то все равно было не так. Дверная ручка не поворачивалась. Но тут его охватила новая боль, и он закричал громче всех остальных. Боль шла из его ладони. Роуз отпустил ручку и посмотрел на ладонь. Плоть выглядела странно обожженной.
Яд.
При следующем вдохе его осенило. Как будто стоишь голый под дождем со снегом. Он был парализован, его конечности были неподвижны, как доски. Скорость этого процесса. Даже его глаза были поражены. Даже то, как наполняются его легкие.
Стук продолжался. Где-то позади себя он услышал, как Отт зашевелился.
Фиффенгурт тоже был там.
— Принесите такелажный топор! — крикнул он. — Это осада-дверь! Просто так ее не выбьешь!
Отт подполз ближе. Затем поднялся на ноги. Когда он попал в поле зрения Роуз, то выглядел как ходячий труп. В одной руке он держал за ручку разбитую чайную чашку, по-женски вытянув мизинец. Вот она, эта ухмылка. Он повертел чашку в дрожащей руке, затем быстро провел острым краем по яремной вене капитана. Кровь хлынула потоком, но сам Роуз, умирая, оставался неподвижным. Через мгновение, движимый профессиональным любопытством, Отт слегка подтолкнул его локтем, и капитан рухнул, как подкошенное дерево.
Теперь у Сандора Отта было немного времени. Он схватил льняную скатерть и разорвал ее на полосы. Первой полосой он безжалостно туго перевязал руку выше раны. Вторую облил джином из шкафчика Роуза. Крепкий, антисептический джин. Он вытер ею лицо, шипя от боли. Затем плеснул еще джина на свою рану.
Треск. Они выламывают дверь топорами. Отт выругался и поспешил обратно к Роузу. Ключ от замка к Зеленой Двери он нашел достаточно быстро, но что это за круглая штуковина была у него в жилетном кармане? Отт вытащил ее и ахнул от тяжести в руке. Затем он увидел то, что держал в руках, — и впервые с детства испытал момент неоспоримого страха.
Нилстоун.
Нилстоун?
Черная штуковина лежала у него в руке — пульсирующий шар, крошечное черное солнце. Как это было возможно? С чем же скрылся Арунис, если не с Камнем? Неужели маг каким-то образом переправил его обратно на борт, используя свой контроль над Ускинсом? И почему Нилстоун его не убил?
Треск!
Нет времени. Оставь его или возьми. Решай сейчас же!
Отт взял Нилстоун. Затем повернулся и, пошатываясь, направился к двери.
— Оставьте этот топор в покое! — Он с особой тщательностью вытер набалдашник, затем отодвинул засов. В комнату хлынули люди: турахи, простые матросы, Фиффенгурт-предатель, Хаддисмал — верный дурак. Все кричат, как дети. Как будто кровь была чем-то за пределами их опыта. Как будто убийство было исключением, а не правилом.
— Капитан мертв! Капитан мертв!
— За ним пришло безумие, — сказал Отт. — Сержант, где ваша аптечка? Мне нужна перевязка.
Хаддисмал оторвал взгляд от кровавой бойни. Он уставился на Отта. Все на что-то уставились.
— В чем дело? — спросил Отт. — Вы можете видеть, что здесь произошло.
— Можем?
— Его забрала разум-чума. Я услышал звуки насилия и, войдя, увидел, что он избивает своего стюарда. Мужчина все еще дышал, и я попытался привести его в чувство. Роуз ударил меня ножом, когда я стоял к нему спиной, но я победил его. Двое мертвы. Очень просто. Принеси мне эти бинты, тупица! Почему ты...
Он застыл. У дальней стены каюты Роуза лежала женщина лет двадцати пяти: обнаженная, неподвижная, ее руки и лицо были залиты кровью.
Ночные боги. Кошка. Ужасная кошка ведьмы!
— Кто она? — спросил Хаддисмал. — Пассажирка? Я никогда раньше не видел эту женщину.
— Роуз и ее убил? — спросил Фиффенгурт. — Почему ты не упомянул о ней, Отт? Мистер Отт?
Но мастер-шпион уже бежал. Их крики взорвались у него за спиной: Командор Отт! Что это? Остановите его, верните его обратно! Впервые с детства Отт почувствовал себя неадекватным моменту. Он взглянул на эту окровавленную красавицу и обнаружил, что остался без своего лучшего и старейшего оружия — выигрышной истории, необходимой лжи.
— Она, должно быть, тоже была сумасшедшей, — сказал Хаддисмал. — Посмотрите на нее. Даже ее ноги пропитаны кровью.
Фиффенгурт просто смотрел на кровавую бойню. Их капитан мертв и окоченел больше, чем труп недельной давности. Стюард со свернутой головой. И третья жертва, обнаженная женщина, которую никто не смог опознать, хотя Фиффенгурту начало казаться, что он видел ее раньше.
— Я не уверен, что кто-то здесь был сумасшедшим, — сказал он.
— Ты называешь Сандора Отта лжецом?
Фиффенгурт знал, что лучше не отвечать. Он принес простыню с
