Строительство укрепленных районов (УРов) вдоль советских границ в 1930-х годах очередная, чуть ли не последняя «священная корова» для сторонников «оборонительной» версии. Дескать, само по себе строительство такого количества оборонительных сооружений в районе старой советско-польской границы (так называемая «линия Сталина») и укрепления, начавшиеся возводиться на новой границе с Германией, означает стремление советской стороны обезопасить себя от нападения, защитить границы страны от Баренцева до Черного моря.
Ведь укрепленный район — чисто оборонительное сооружение, которое не может применяться в агрессивных целях. В этом и кроется классическое заблуждение.
«Укрепленный район (УР), район (рубеж) или полоса местности, оборудованные долговременными и полевыми фортификационными сооружениями… УР предназначались для прикрытия участков госграницы, важных в оперативно-стратегическом отношении направлений или объектов, политических или промышленных центров…» [10].
Ошибка как раз и заключается в том, что советские укрепления по аналогии с линией Маннергейма или линией Мажино норовят объединить в некую цепь защитных сооружений, а ее и не было вовсе!
Условная линия существовала лишь на карте мелкого масштаба. Поясним. Линии сплошных оборонительных сооружений никогда не существовало ни на старой советско-польской, ни на новой советско-германской границе, да и не могло существовать. Можно было перекрыть участок между Арденнами и Вогезами, а также горные дороги из Германии во Францию — так родилась «линия Мажино» (хотя как показали реальные боевые действия, даже здесь неприкрытые промежутки между оборонительными сооружениями доходили до нескольких десятков километров). Имелась возможность перегородить сплошной цепью огневых точек сравнительно узкий Карельский перешеек. В этих случаях слово «линия» в большей или меньшей степени отражает действительное положение вещей. Но невозможно было даже в чудесном сне представить себе возможность перекрыть цепью непрерывных огневых точек с простреливаемыми между ними промежутками территорий Прибалтики, Белоруссии и Украины! Да в одну Белоруссию вмешаются Австрия, Бельгия, Нидерланды и Швейцария вместе взятые! Как можно заслонить сплошной линией укреплений районы такой протяженности и такого сложного рельефа? Никто и не пытался решать такую задачу и никакой сплошной линии советских укреплений не существовало в природе. Но в таком случае какие цели преследовало строительство У Ров на границе? Очевидно, в первую очередь стремились прикрыть самые важные политические, экономические и промышленные центры, а также самые опасные направления возможных ударов противника? Рассмотрим для примера некоторые укрепленные районы «линии Сталина» в Белоруссии.
Все более-менее понятно с Заславским или Минским УРами — первый прикрывает подходы к столице Белоруссии с северо-запада по шоссе Вильнюс — Минск, а второй — собственно сам город. Но вот как быть, например, со Слуцким УРом? И сам по себе город большого значения не имел, и оборонительное направление он занимал третьестепенное — в 1941-м немцы там и не наносили главного удара. Тем не менее УР в этом районе присутствовал, и УР приличный. В чем смысл его строительства? «А как же знаменитые в ту пору слуцкие лагеря?» — спросит «продвинутый» читатель и будет абсолютно прав.
В 1930-е годы в районе Слуцка располагались части мощной конно-механизированной группы РККА, о чем свидетельствует в своих мемуарах и маршал Жуков. Но почему же именно в заштатном Слуцке располагалась столь мощная ударная группировка РККА? Да потому, что всего в 100 километрах от Слуцка (и в 50 км от границы) на польской тогда еще территории располагался такой важный административный центр, как Барановичи, являвшийся важнейшим узлом коммуникаций на территории всей Западной Белоруссии. Захват этого населенного пункта в самом начале операции сулил большие выгоды, поэтому-то и притаилась в Слуцких лагерях до поры до времени «крепкая рать», а прикрывать ее и предполагаемое в ближайшем будущем развертывание надлежало Слуцкому УРу. Вот мы и подошли к решению загадки советских УРов — их оборонительные сооружения прикрывали районы дислокации и развертывания частей Красной Армии.
Если обратиться к примерам, то первым (не считая оборонительных районов Москвы и Питера) УРом в истории РККА с ярко выраженной системой противотанковой обороны являлась оборонительная позиция 51-й стрелковой дивизии в районе Каховки в августе 1920 года.
И что же? Это означало, что «красные» перешли в глухую оборону и предоставили Врангелю возможность спокойно зимовать в Крыму? Отнюдь. УР 51-й сд у Каховки прикрывал переправы через Днепр и плацдарм на его левом берегу, уже намеченный в качестве района развертывания ударных частей Красной Армии для наступления в Таврии. Как известно, каховские позиции создавались под руководством военного инженера Д.М. Карбышева. И вот теперь, весной 1941 года Карбышев, уже в звании генерал-лейтенанта инженерных войск, спешно возводит укрепленные рубежи у самой границы с рейхом.
Но вернемся к линии Сталина. Обратим внимание на Полоцкий У Р. Некогда славная европейская столица, низведенная непрерывными войнами с Российской империей до уровня провинциального захолустья, Полоцк никакой ценности в 1941 году не представлял (нефть в ту пору там еще не перегоняли). Оперативное оборонительное направление на этом участке второстепенное. И тем не менее тут тоже присутствует УР. Зачем? В районе Полоцка находятся самые удобные переправы через Западную Двину. Но УР создавался вовсе не для их прикрытия от атак противника: в июле 1941-го немцы (57-й моторизованный корпус) форсировали Западную Двину ниже по течению, обойдя Полоцкий УР с северо-запада. Укрепленный рубеж предназначался для прикрытия удобного для развертывания частей РККА района и переправы через Двину, которые способствовали наступлению на запад, в глубь Польши (в 1939-м граница проходила здесь всего в 35–40 км). Именно отсюда наносил свой главный удар правым крылом командзап М.Н. Тухачевский в мае и июле 1920 года. Отсюда же наступала в направлении Глубокое — Парафьяново и 3-я армия комкора В.И. Кузнецова 17 сентября 1939 года.
Та же история и с Мозырским и Пинским УРами. О сомнительных стратегических выгодах наступления в этом районе с запада на восток уже говорилось. УР в Пинске строился для прикрытия развертывания частей, наступавших в направлении Кобрин — Брест. Именно этим путем в июле 1920 года наступала Мозырская группа Тихона Хвесина, той же дорогой двигался и 23-й особый стрелковый корпус с судами Днепровской военной флотилии в «освободительном походе» 1939 года.
Естественно, что после падения Польши и установления новой границы в 300–500 км от прежних рубежей старые УРы в качестве линий развертывания наступательных операций Красной Армии утратили свое значение, а обороняться здесь никто не собирался. Поэтому УРы «линии Сталина» были разоружены и законсервированы на неопределенный срок, так как никакой опасности с запада в Кремле в 1939—начале 1940 годов не предполагали.
Использование укрепленных районов в качестве рубежей развертывания наступления не новость и не советское «ноу-хау» (немцы, например, использовали укрепления «линии Зигфрида» для прикрытия развертывания танковых групп в ходе майской операции 1940 года на западном фронте). Но именно в Красной Армии в предвоенные годы эта практика получила наиболее широкое распространение. Тому причиной два обстоятельства. Первое — это опыт мобилизации и развертывания частей русской императорской армии в первые недели августа 1914 года, хорошо изученный Борисом Михайловичем Шапошниковым (не случайно именно он возглавил в 1940–1941 годах Главное военно-инженерное управление и управление оборонительного строительства). В 1914 году развертывание свежих русских дивизий из резервистов и новобранцев проходило под прикрытием так называемой «кавалерийской завесы», в которой принимал участие, тогда еще капитан, старший адъютант 14-й кавдивизии Б.М. Шапошников.
