закрывали кремовые жалюзи. Тёплый искусственный свет падал рассеянно. Посторонние звуки в помещении не проникали.
Доктор и пациент расположились в удобных креслах, стоявших под углом сорок пять градусов и разделённых журнальным столиком овальной формы.
Возраст хозяина кабинета (за пятьдесят) подтверждал его достаточный опыт как специалиста. Внешний облик, худощавое сложение, спортивная осанка, загорелая чистая кожа лица, аккуратная причёска говорили, что человек постоянно следит за собой. Одежда, обувь и аксессуары свидетельствовали о материальном достатке. Кстати, пресловутого белого халата не было и в помине.
Взгляд у доктора прямой, но не буравящий. Голос негромкий, глубокий, однако не вкрадчивый. Говорил он без менторства, но и без чрезмерного участия, на равных. Советы, облечённые в форму товарищеских рекомендаций, казались реально выполнимыми.
Комаров оценил профессионализм мозгоправа. На исходе оплаченного часа психотерапевт, ни разу не бросив взгляда на часы, изящно закруглил сеанс.
— Выскажу первые выводы, Павел Викторович. Ваш случай достаточно распространённый. Предрасполагающими факторами зависимости выступили временное одиночество и чувство неудовлетворённости. Вам нужно переключиться на интересное творческое занятие, не обязательно профессионального толка. Очень важна поддержка родственников и друзей, о чём я сказал вашей маме. Их содействие, мягкое поощрение отказа от игры значительно повлияет на выздоровление.
Умными словами доктор ненавязчиво подталкивал к шагу, о котором слёзно просила мать. Скорее вернуться в семью. И Комаров сделал этот непростой для себя шаг. Разговор с Ленкой получился неуклюжим. Как будто встретились воспитанники школы для умственно отсталых. Сплошные «это самое», «как оно», «значит» и «чего я хочу сказать». Когда зависла тягостная пауза, Паше подумалось: «Эх, сюда бы говоруна мозгоправа!» В итоге договорились простить друг друга и начать жизнь с чистого листа. Как заклинание оба повторяли: «Делаем ради Ваньки, мальчишка не должен расти без отца».
Во имя мира в семье мать с невесткой (две хозяйки на шестиметровой кухоньке) установили график командования над кастрюлями и половниками. Прежде их частые кашеварные ссоры взрывали Комарову мозг, гнали на улицу.
Всю неделю майор по окончании официального рабочего дня спешил домой. Занимался с сыном, устранял неполадки по хозяйству, накопившиеся в его отсутствие. Выходные Комаровы провели на огороде, где невпроворот было сезонных забот. Ночевали там же. На скрипучей панцирной кровати у Паши с Ленкой случился секс, примиривший их окончательно.
Домашние хлопоты, конечно, отвлекали, желание сыграть притупилось, но не пропало и постоянно зудело, наподобие раздражения кожи. Почесаться хотелось нестерпимо.
Грядущая рабочая неделя страшила. Предчувствуя срыв, Паша заранее оправдывал себя мыслью, что чудес не бывает по определению.
Понедельник, однако, принёс то самое всепоглощающее творческое занятие, о котором говорил доктор. Ночью был взят с поличным злодей, пытавшийся спалить дачу (так прошло по сводке) бизнесмена Савельева. Над поджогом иномарки Савелия майор корпел в конце мая. Возможно, тогда бы ему удалось раскрыть глухарь, не поставь новый начальник отдела подножку. Запретив транжирить время на мелочёвку, молодой вождь бросил Пашу на борьбу с преступным сообществом «чекистов».
Сейчас всё складывалось с точностью до наоборот. Областной РУБОП приказал Булкину срочно забрать дело у местной милиции.
Получивший карт-бланш Комаров шмелём полетел на комплекс. Раненому уже сделали операцию по извлечению пули, но он был глумной после наркоза. Ничего вразумительного от него рубоповец не добился. К тому же в больничке не было условий для работы с контингентом. Кругом торчали посторонние глаза и уши. Завотделением обещал выписать проблемного больного завтра, если не случится осложнений.
К палате поджигателя была приставлена охрана. И не любительская в виде оперов, а специально обученные милиционеры конвойного взвода несли службу. Потому что следователь без волокиты выписал «сотку», возведя жулика в ранг подозреваемого. Начальник ИВС побухтел насчёт геморройной вводной, но людей выделил.
Армена Погосяна в РУБОПе знали. Он серьёзно занимался боксом в спорткомплексе «Металлист». Вроде даже подрабатывал там тренерством.
Комаров пометил в блокноте. Эту информашку надлежало попутно проверить. На каком основании человек, имеющий судимость (пусть условную, пусть за ДТП), работает тренером? Чему хорошему научит пацанов член ОПГ? Погосян был поставлен на спецучёт летом прошлого года. Он входил в бригаду Геры Зингера.
Таким манером в деле всплыл любопытный персонаж. Паша не стал торопиться с выводами насчёт роли Зингера. Он просто набрал его номер. Ответила голосовая почта, которой рубоповец после звукового сигнала сообщил суровым тоном: «Нужно срочно пересечься». Прошло полчаса, Гера не проявился. Повторный звонок выявил, что аппарат «выключен или находится вне зоны обслуживания». Интерес к Зингеру обоснованно возрос.
Однако Комаров не ринулся сломя голову на поиски авторитета. Имелись более неотложные мероприятия.
Так, на канистрах с бензином, брошенных на месте преступления, эксперт обнаружил следы рук, пригодные для идентификации. Одни привязались к Погосяну. Вторые оставил другой человек.
Паша помчался в областной ЭКЦ. Быстроходным транспортом его обеспечил богатенький потерпевший. Отпечатки прогнали через «АДИС «Папиллон». Результат порадовал — пальчики принадлежали ранее судимому Помыкалову Дмитрию Сергеевичу, 1981 г.р., уроженцу г. Острога. Две недели назад Помыкалов условно-досрочно освободился из учреждения ОТ-14 общего режима. Сидел он за серию уличных грабежей, совершённых в группе лиц.
Вернувшись в Острог, Комаров сделал пару типовых розыскных ходов и в четыре утра при содействии наряда ППС вытащил Помыкалова из квартиры его подруги. Привёз в милицию, поднял к себе на третий этаж.
Помыкалову казалось, будто всё происходит не с ним, будто видик крутят на ускоренной перемотке. Каких-то пятнадцать минут назад он дрых в тёплой койке, закинув ногу на голую бабу, а теперь сидит в казённом доме на шатком стуле, пристёгнутый наручниками к трубе центрального отопления.
Опер кинул ему на колени справку эксперта.
— Читай!
Сам вытащил из наплечной кобуры пистолет, выщелкнул обойму, проверил патронник, вернул магазин в рукоять, включил предохранитель. Убрал оружие в сейф, запер ключом на два оборота, подёргал за ручку, проверяя. Потом из-за шкафа выудил чёрную резиновую палку, упруго погнул её в руках, стряхивая паутину. Вызывающим жестом швырнул дубинку на стол.
Кучу манипуляций успел проделать майор, а Помыкалов за то же время не прочёл ни строки. Недоуменно хрустел бумагой.
— Это чё?
Паша перевёл содержание документа на устную речь:
— На канистре, изъятой с места происшествия, обнаружены твои пальцы.
— И чё? Мож, я в магазине её потрогал. Приценивался? — свой ответ показался Димке прикольным, он цыкнул стальной фиксой.
— Она куплена, когда ты сидел. А ещё тебя сторож опознает, — майор поставил стул напротив Помыкалова, уселся верхом, руки сложил на спинке, утвердил на них бородатый подбородок.
Бодрящее действие адреналина заканчивалось. Усталость брала своё законное.
— Мож не опознает?! — Димон упорствовал.
— Опознает-опознает! — заверил Комаров. — Он бывший мент. Скажет, как надо.
— Вот так вы дела
