на обследование. Как у тебя мотор? Пошаливает?
— Тьфу-тьфу-тьфу, — не принимая прозрачного намёка, Рог поплевал через левое плечо. — Мотор в норме. Поджелудочек вот болит после острой хавки.
— А я говорю, шалит мотор! — Сергей Альбертович притопнул ногой, обутой в остроносую штиблету.
— Понял-понял, не дурак, — запоздало врубился Рог.
— Сам решишь с главврачом, или сызнова за ручку вести?
— Что вы, босс? Конечно, сам. Так я Гере скажу, чтоб метлу держал на привязи?
— Не суйся к нему!
— Понял.
— Трубу, по которой с ним базарил, разбери и выкинь. Симку сожги. Демонстрируя послушание, Рог выхватил из кармана простенький «Samsung» и начал суетливо отколупывать аккумулятор от корпуса. Трясущиеся потные пальцы вхолостую скользили по пластмассе. Конструкция не поддавалась.
— Иди к себе, — сцена психоза здорового мужика покоробила Катаева. — Да! Начальника СБ пригони.
Директор по персоналу рванул в офис, радуясь, что отделался лёгким испугом. Массивную дверь в кабинет Пшеничного распахнул, как пушинку.
— Бегом к боссу, «цветной»[382]! И вазелин захвати!
Пшеничный встал со стула без промедления, но и без суеты. Сдёрнул с абажура настольный лампы галстук, просунул кудлатую голову в петлю. Не глядя в зеркало, подтянул узел, поправил ворот рубашки, верхнюю пуговицу оставляя расстёгнутой. Выудил из шкафа пиджак вместе с плечиками. Плечики кувырком улетели на пол. В пиджак втискивался на ходу. Кубарем скатываясь по лестнице к запасному выходу, ладонями пригладил вихры.
Перед шефом появился собранный, смотрел в глаза. Катаев отметил, что безопасник не виляет хвостом, и поменял сценарий беседы.
— Как Ковальчук? — справился с отеческой заботой.
— Мандражирует. Просил отгул дать. Я подумал, лучше пускай на глазах будет.
— Правильно. Он с перепугу не побежит явку с повинной писать?
— Нет, — Пшеничный отрезал безапелляционно, не размениваясь на аргументы.
— Не зря мы его подвязали? Ваша идея, Иван Николаевич.
— Сергей Альбертович, всё правильно мы сделали. Нужен был адекват за рулем. Если бы гопника за руль посадили, их бы хлопнули всех, с тачкой вместе. А так Юрка огородами мимо постов грамотно прошмыгнул. Да и замазать его нужно было. Сколько можно чистоплюйничать?
— Гопники его знают?
— Нет. Он чужим именем назвался. Но композиционный портрет они дадут.
— То есть, менты выйти на него могут?
— Будут рыть, выйдут.
— Обрадовали.
— Я объективно докладываю, Сергей Альбертович.
— Если я уволю его задним числом, обозлится?
— Обязательно. Мы, хохлы, такие.
— Рассчитались с ним? Взял он деньги?
— Как миленький.
— Правильно, что полную сумму дали. Он свою работу выполнил. Чего же с ним делать-то прикажете?
— Сергей Альбертович, он в августе с семьёй в Турцию собирался. Может, пускай прямо сейчас туда и дует?
— Верно. Пусть берёт горящую путёвку, оформляет отпуск и уматывает за кордон. От греха подальше. Нервишки успокоит, а тут пока волна уляжется. Машину не найдут?
— Нет.
— В милиции кто ведёт дело?
— По дежурным суткам розыск работал. Потом «шестой» отдел подключился. Как бы это ихняя линия.
— Понятно. Иван Николаевич, к вам нет претензий. Ваш человек с задачей справился. В РУБОП без моей команды не суйтесь. Незачем нам интерес проявлять. Но руку на пульсе держите. Поняли меня?
— Такточно, — Пшеничный озвучил ответ, угодный начальству.
А сам гадал, как можно снимать информацию, не приближаясь к подразделению, занимающемуся раскрытием преступления.
«Мысли читать я не умею. Тем более, на расстоянии».
Катаеву импонировало сегодняшнее поведение начальника СБ. Рассуждает здраво, отвечает кратко и по сути. В пределах своей компетенции принимает самостоятельные решения, выглядящие вполне разумно. Но вот его дикий галстук, синий в коричневую полоску с криво завязанным залоснившимся узлом бесил. Так и подмывало рявкнуть: «Выкинь свою грёбаную «селёдку»!» Порыв нейтрализовал зароком срочно придумать повод и презентовать Ивану полдюжины (не меньше!) приличных галстуков.
Катаев собрался сказать напутственное слово, но безопасник его опередил. Теребя пальцами казацкие усы, задержал руку возле рта, маскируя артикуляцию.
— Сергей Альбертович, обернитесь к офису. Только не резко.
— В чём дело?! — гендиректор напрягся, не хватало ещё новых сюрпризов.
— Елена Станиславовна за нами наблюдает.
Задрав голову на крону сосны, Катаев правдоподобно изобразил, будто заинтересовался галдящей стаей ворон. Затем по плавной дуге увёл взгляд к зданию. Нужное зацепить успел. В крайнем окне второго этажа колыхнулись жалюзи, мелькнула женская тень.
— Точно она?
— Однозначно, — заверил Пшеничный. — Она в последнее время какая-то нервная стала.
— Может, климакс начался?
— Вроде рано. Ладно бы, только нервничала. Нос везде сует.
— Присмотритесь к ней, Иван Николаевич. Но аккуратно, кадр ценный. Работайте.
Новую информацию Сергей Альбертович заархивировал и отправил в запасник памяти. Она была даже не полуфабрикатом, сырьём, нуждавшимся в полноценной проверке. Шугаться каждого куста — удел неврастеников.
Проблемы следовало решать по мере их актуальности. Отойдя в дальний угол двора, Катаев достал мобильный. Нашёл контакт «Булкин» и без раздумий надавил вызов.
— Слушаю, — на третьем гудке отозвался уверенный голос молодого мужчины.
Сергей Альбертович, не представляясь (за него это сделал умный гаджет) попросил о срочной встрече на нейтрале. Собеседник сказал: «хорошо». Катаев назвал время и место и отключился. Переговоры людей бизнеса, усвоивших правило «Time is money»[383], всегда лаконичны.
37
19–29 июня 2004.
Суббота — Вторник
Частнопрактикующий психотерапевт предупредил Комарова, что отказ от игры вызывает у лудомана[384] абстиненцию сродни алкогольной. Доктор не преувеличивал. Всю неделю Пашу ломало. Он физически ощущал, как дёргает рычаг «однорукого бандита». Перед глазами мельтешили цветные барабаны. Явственно слышал бодренькую музычку, издаваемую автоматом.
Специалиста нашла мать по объявлению в «Уездном вестнике». С ней вдвоём, как в детстве, только что не за ручку, ходили на приём.
Комаров рассказал матери о проигрыше денег, которые она копила на гараж с погребом, годами отщипывая от скромной зарплаты табельщицы. Признался, что уже не в состоянии контролировать тягу к азартной игре.
Мать есть мать, она простила сына, отругав и досыта наревевшись.
Паша поклялся взяться за ум. Слово своё он привык держать, поэтому условия матушки принял. Под номером один значился поход к мозгоправу.
Изначально Комаров отнёсся к данной затее скептически. Чего такого, что неведомо бывалому оперу, знает дядя в белом халате? Или, может, он таблетку волшебную даст или загипнотизирует? Оставшись с доктором наедине, майор озвучил свои сомнения.
— Медикаментозное лечение возможно, — услышал в ответ. — Но антидепрессанты вызывают сонливость, замедляют реакции, что, учитывая специфику вашей работы, нежелательно. Практикуется мною и гипноз, как классический, так и эриксоновский, мягкий. Но вам, Павел Викторович, я рассчитываю помочь сугубо психотерапевтическими методами. Для начала давайте просто поговорим…
Сам того не заметив, Паша втянулся в беседу. Доверительному общению способствовала обстановка. Стены, потолок и ковролиновое покрытие пола имели мягкие пастельные тона. Окно
