Шутка.
…Хотя тюремные свадьбы между зэками и вольняшками таки, да, имели место быть!
Два раза в год в Форт-Фикс приезжал мэр из соседней деревушки и совершал таинство бракосочетания. По предварительной записи и при наличии всех необходимых разрешений и справок. Включая совершенно официальные сочинения от жениха и невесты на тему «Почему мы решили создать семью».
Инструкция «Inmate Weddings»[635] висела под стеклом на доске объявлений в каждом отряде.
На все про все брачующимся выделялся один час, включающий саму церемонию и последующее свидание. Обмен кольцами (стоимостью до 100 долларов) и свидетели разрешались. Фотографирование и первая брачная ночь запрещались.
Редчайшие тюремные бракосочетания являлись апофеозом отношений «мужчина в Форте-Фикс – женщина на воле». «Марш победителей» из оперы «Аида» композитора Дж. Верди. Ни больше ни меньше.
Однако путь на седьмое небо был тернист и долог. И начинался он с самого простого – заигрывания по переписке. Так уж получилось, что ко мне за эпистолярной подмогой обращались достаточно часто. Несмотря на иноземное происхождение, акцент и неродной английский. Видимо, срабатывал внешний вид «раши», периодически обложенного какими-то книженциями-бумаженциями.
Ну и конечно, помогали никуда не исчезнувшие даже в заточении харизматичность и интеллигентность. А также умный взор, сардоническая улыбка и гордо поднятая голова. И много чего другого, сами понимаете…
Вопреки, мягко скажем, разнице интересов с большинством моих соседей, я по мере возможности выполнял не слишком любимое предписание: «Будь проще, и люди к тебе потянутся».
Включая неразумных дикарей. На лицо ужасных, но добрых внутри.
Со стороны наша «дружба» выглядела достаточно экзотично: бледнолицый очкарик Лева и очередной чернокожий губошлеп с образованием немного получше, чем в ЦПШ[636]. Сидят за столом плечом к плечу и о чем-то загадочно перешептываются. Тычут в книгу пальчик. Как правило, перед началом сочинительства я расспрашивал заказчика о его Истории Любви. «Where shall I begin to tell the story of how great the love can be…»[637] – как в задушевной песне в исполнении Энгельберта Хампердинка. Чтобы было ясно, откуда ноги растут. А также просил выразить простыми гангстерскими словами свои чувства. Чтобы понять программу-минимум и программу-максимум. В большинстве случаев клиент оставался доволен. Особенно когда я густо начинял послание цветастыми метафорами и пословицами с поговорками. Англоязычным вариантом «лети с приветом, вернись с ответом». И уж, конечно, не забывая про «правильные» и совсем не забитые штампы в виде розовых облаков, тоскующих голубей, одиноких сердец и прочей сладкой мишуры. С легкими вкраплениями скупой мужской слезы и истории тяжелого гангстерского детства. Со скитаниями по «проджектам»[638] и тюрьмам-пересылкам: «Я начал жизнь в трущобах городских…» В общем, салатик, что надо, валивший наповал истосковавшуюся по возвышенным чувствам очередную чернокожую мадам Грицацуеву.
Я знал себе цену и был мастаком в эпистолярном жанре. На заре туманной юности пионер Лева переписывался с демократической молодежью из стран СЭВ, позже – со стажерами из Англии, с которыми знакомился на вечеринках в университетской общаге и курилках филфака. Благодаря моим письмам-завлекалочкам я попутешествовал по Европе, письмам-возваниям – оказался в Америке, письмам-сопроводиловкам – получал все свои работы и прочая, прочая, прочая… К тому же мне совсем неплохо давалась и деловая переписка. За годы иммиграции я здорово наблатыкался и изготовил сотни эпистол от себя, родителей, друзей и соседей к американским бюрократам из собеса, Службы иммиграции и натурализации, кредитных компаний, горсовета, горгаза и почты-телеграфа-телефона.
Каждое письмо приветливый делопроизводитель заканчивал какой-нибудь чувственной неформальщиной и изящным благословлением – «May God bless you»[639].
Столоначальники таяли и делали все, что от них требовалось. Что уж говорить о прекрасных незнакомках, не слышавших от своих кавалеров ничего более возвышенного, чем «живо в койку». А тут вдруг такая сладкая «любовь-морковь» от несчастного форт-фиксовского краснобая…
Девичьи сердца вздрагивали и они приезжали на свидание. «Visit» по-английски и «визит» по-русско-американски.
«Имей хороший визит», – желала друг другу русскоязычная братва, калькируя английскую фразу. Или: «Ко мне сегодня герлфренд на визит приезжает». Или: «Вчера в визитинг-руме не работал кондишен».
Мне лично это аристократичное слово и его производные нравились больше, чем его русский эквивалент «посещение». И уже тем более, чем «свиданка» со «свиданием».
Своей возвышенностью, что ли: «визит Ее Королевского Величества».
…Тюремный «дом свиданий» (попрошу не путать с тюремным «домом терпимости», о котором – позже), располагался в 10 метрах от тюремного штаба – «лейтенантского офиса». Прямо напротив «джима». То есть на самом что ни на есть центральном пятачке тюремной «площади Ленина». Около одноэтажного шлюзового строения на два входа-выхода и стоящего, как избушка Бабы-Яги, «лицом к посетителям, к зэкам задом», всегда толпились ожидавшие «визита» страдальцы.
Мальчиши-кибальчиши тщетно пытались разглядеть нейтральную зону между КПП и «visiting room»: «Не видать ли Красную армию?»
Sorry, Красну Девицу.
Как только в хрипящих форт-фиксовских репродукторах раздавалось нечленораздельное объявление типа «Inmate Johnson, 12345-678, out of unit 3638, report to the visiting room immediately»[640], счастливчик имел право нажать на заветный звонок и бодро отрапортовать дежурному надзирателю:
– Заключенный Джонсон № 12345-678 из отряда № 3638 по вашему приказанию прибыл.
После такого доклада дуболом великодушно допускал зэка в раздевалку-предбанник, где свершал над бедолагой легкий, но унизительный обыск с оглядыванием-ощупыванием-облапыванием.
На обратном пути из «визитки» в зону процедура досмотра была на порядок тщательнее.
Чтобы не допустить контрабанды, арестантов заставляли раздеваться догола и внимательно рассматривали самые сокровенные места. Мы автоматически оголялись и выполняли привычные команды:
– Повернись спиной, присядь (чтобы из задницы повылезала вся запрещенка), проведи рукой по волосам, покажи подмышки, предъяви пятки и, самое главное, продемонстрируй «хозяйство».
