До меня доносится твой голос, сердитый, недовольный. ОНА ЖЕ СМЕЕТСЯ НАД ТОБОЙ, ЭННИ. ЭТО ПРОСТО БЕЗОБРАЗИЕ. НЕ СПУСКАЙ, НАКАЖИ ЕЕ. Нет, я не хочу ее наказывать. Я хочу уйти прочь, но вместо этого делаю шаг вперед. По позвоночнику вверх-вниз пробегает ток, я умерла после того, как тебя увели, я не знаю, кто я такая. ТЫ ЗНАЕШЬ, ЭННИ, ПРЕКРАСНО ЗНАЕШЬ, НУ, ДОКАЖИ МНЕ. Я делаю еще один шаг вперед, мои руки тянутся к ней, почти касаются ее, а она стоит на самом краю, и вдруг я смогу, я способна. На самое ужасное. Но она отскакивает назад, поворачивается ко мне, широко улыбается, на переднем зубе виден скол. Жуткое чувство вины охватывает меня, когда я вижу ее лицо.
– Эх ты, трусишка, – говорит она. – Ну, чем займемся теперь?
– Не знаю.
– Пошли обратно к воздухозаборнику, вдохнем еще коки.
– Хорошо.
Когда мы снова лежим на крыше, я спрашиваю у Морган, почему ей так нравится летать, почему она хочет походить на орла.
– Наверное, чтобы улететь отсюда. Куда-нибудь далеко.
– Однажды мне рассказали историю про девочку, которая так боялась, что молилась, чтобы у нее выросли орлиные крылья.
– Кого она боялась?
Того, кто рассказал ей эту историю.
– Ее преследовали, и она не могла ни уйти, ни убежать, как ни пыталась. Все равно она находила ее.
– Кто?
– Змея. Она дожидалась, пока девочка устанет бежать, упадет и уснет, и тут приползала.
– Змея – типа гадюки?
– Да.
– А почему змея охотилась за девочкой?
– На самом деле это была не змея, она только притворялась змеей.
– А кто же тогда?
– Человек. Он сказал девочке, что если она попробует убежать, то он все равно ее догонит. Найдет везде.
– Но как человек может превратиться в гадюку?
– Иногда человек на самом деле не то, кем его считают.
– А девочка убежала?
Нет, в той сказке, которую рассказала ты, мама.
– Не знаю.
– Почему не знаешь?
– Потому что девочка исчезла, никто ее не видел в последнее время, и змею тоже.
– Ты думаешь, змея все еще выслеживает девочку?
– Возможно.
Скорее всего.
– Здорово все-таки, что за мной не охотятся змеи.
– Да, повезло тебе.
– Ты, наверное, знаешь кучу историй?
– Да.
– Расскажи еще что-нибудь.
– В другой раз.
Я добилась, чего хотела, мы с Морган стали друзьями, но теперь мне страшно.
Одно неверное движение.
И…
Ты издевалась надо мной, в уме я слышала твои слова: НЕУЖЕЛИ ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ, ЭННИ?
НЕУЖЕЛИ ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ, КТО ТЫ ТАКАЯ?
11
Возвращаюсь домой, вижу пальто Майка на перилах лестницы в холле. Значит, он вернулся с работы раньше времени. Забираю айпод из своей комнаты – не хочу сидеть одна – и устраиваюсь в нише рядом с его кабинетом. Мне нравится это место, потому что здесь хранятся книги, которые не влезли в кабинет, и, как я уже убедилась, хорошо слышны его телефонные разговоры. Книги тут самые разные, но почти все начинаются с «психо». Психоанализ. Психотерапия. Психология. И моя любимица в красной твердой обложке, книга про психопатов. Журналисты назвали тебя психопаткой. Книга большая и толстая, в ней много глав. Кто бы мог подумать, что про тебя так много написано.
Больше всего меня интересует глава про детей психопатов. Про растерянность, которую испытывает ребенок, когда насилие сочетается с нежностью. Когда его отталкивают и притягивают. Про повышенную тревожность, которая возникает, когда ребенок не знает, чего ему ожидать, но постоянно чего-то ожидает. Мне хорошо знакомы эти чувства, я с ними жила изо дня в день, годами, рядом с тобой. Однажды у нас отключилось электричество из- за грозы. В доме было страшнее, чем на улице. Ты взяла фонарик и приказала мне спуститься в подвал, включить выбитую пробку на предохранителе. Я ответила, что боюсь, я не хотела в подвал, я же знала, что там не только коробки и старая мебель. Ты взяла фонарь, сказала, что тоже пойдешь со мной, – обманула, конечно. Втолкнула меня и задвинула щеколду. Я колотила в дверь, кричала, считала в обратном порядке от ста, если не больше, потом потеряла сознание и очнулась от того, что ты избивала меня. Я разочаровала тебя, так ты сказала, я проявила трусость и слабость, ты поклялась, что закалишь меня и научишь быть такой, как ты. Той ночью я мечтала о том, чтобы положить этому конец, покончить с твоими уроками, но я понимала, что даже мертвая ты будешь преследовать меня, твой призрак просочится сквозь любые стены и доберется до меня.
В кабинете у Майка звонит телефон, он отвечает сразу, как будто ждал этого звонка. Я приподымаю наушники, которые надеваю всегда, – на самом деле я вовсе не слушаю музыку, но эта уловка придает мне такой вид, как будто я погружена в себя. Ни на что не обращаю внимания. Вообще-то Майк мне доверяет, у него нет причин меня подозревать.
Пока нет.
Пауза, потом: «Здравствуйте, Джун. Нет, не отвлекаете, я очень рад отвлечься от своей писанины.
Знаю, и не говорите. Она ведет себя прекрасно, учится хорошо, много занимается. Вот бы Фиби брала с нее пример!»
Смеется.
Какое-то время он молчит, слушает, что говорит Джун, потом произносит: «Боже мой, бедная девочка, чего она только не натерпелась. У меня в голове не укладывается».
Маленький взрыв у меня в груди.
Майк снова замолкает, слушает, потом отвечает: «Да, конечно. Я скажу ей, как подвигается следствие, но умолчу про рассказ матери. Спасибо, Джун. Я очень ценю все, что вы делаете. Да, согласен с вами, случай совершенно особый».
Все. Разговор окончен.
Я прижимаю наушники к ушам, засовываю красную книгу под подушку как раз за секунду до того, как Майк выходит из кабинета. Притворяюсь, что не вижу его, барабаню пальцами в такт воображаемой музыке. Он машет рукой передо мной, я улыбаюсь, нажимаю «паузу» на айподе, снимаю наушники.
– Привет, как прошел день? – спрашивает он.
– Хорошо, спасибо.
– Что ты читаешь?
Толстую красную книжку про маму. И про себя.
Протягиваю ему «Повелителя мух», вторую книгу, которую читаю.
– Это по программе. Мисс Мехмет считает, что мы должны прочитывать как минимум одно классическое произведение в месяц. Ну, и еще по этой книге мы ставим спектакль в этом семестре.
– Тебе дали роль?
– Я пропустила читку пьесы, но мисс Мехмет попросила меня подключиться. Я буду помогать с постановкой, рисовать декорации и тому подобное.
